И корону свою забери!
Шрифт:
Повисла тишина, в которой мой, совершенно не приличный для барышни из хорошей семьи, взвизг повис звоном. Надо было срочно как-то смягчить всплеск эмоций, поэтому уже гораздо тише и застенчивее тяну:
— Могу я с ним увидеться?
Мне только кивнули. Ивар бросил и на меня, и на себя очищающее заклинание, приводя в относительно приличный вид. Когда императорский советник — боги, как же его зовут? — попытался возмутиться, Россовой только улыбнулся. И уточнил, не собирается ли уважаемый Евгений Алексеевич оспаривать его право сопровождать свою законную супругу, тем более, что та сама того желает? Неужели он посчитал
Дворец выглядел… как после побоища, да. Страшно было даже думать о том, что это сделал Ванька Чернов… Какая силища таилась. Интересно, он был засланным в том мире, где я родилась, или его просто учили? И были ли чувства? Или же я изначально была только заданием?
Сознания, перебиваю начавшуюся хандру, коснулось Костино "А ты думала, что я сам по себе такой? Нет, у меня есть прекрасный пример в лице старшего товарища!"
Вот тут я даже не сомневалась. Все-таки Ивар, несмотря на весь свой печальный жизненный опыт, еще далеко не старик и ему желание подколоть — если не сказать грубее — ближнего своего совсем не чуждо. И хотелось верить, что он действительно сейчас ожил, а не маскируется, потому что я не знаю, что происходило с ним во дворце, после того, как он закрыл меня дома.
— Прошу, — ширина дверей позволяла пройти двоим одновременно, но я все равно на миг ощутила, как Россовой чуть отстранил меня, входя на полшага раньше. Вроде бы на первый взгляд — беспричинная паранойя, а приятно.
Лихачевский выглядел условно живым, вроде дышит, даже шевелится, но долго не протянет. Ивар кивнул мне на стул с мягкой спинкой, сам устроился за мной, придавливая полумертвого узурпатора — или все-таки полноправного правителя? До чего они там договорились? — взглядом. Игорь раскрыл глаза:
— Пришли? Отлично… Я такой дурак…
— Самокритично. Но недостаточно.
— Да, я помню… хоть и смутно.
По шее "стекали" темные металлические цепочки, я хотела было уточнить у Россового, но тот только сжал мое плечо, мол, не сейчас. Лихачевский сел, пытаясь что-то сказать, а металл с шеи потек активнее, Ивар вместе с присутствующим здесь целителем попытался что-то сделать, а я как в транс впала — ощущение, словно от меня что-то отслаивается и… не знаю, как это описать. Только одно я понимала четко: бесполезно.
Меня, застывшую, аккуратно вывели из комнаты. Скорбеть об этом человеке я не могла — просто его не знала. А вот мысли о собственном будущем угнетали. Хотелось просто отмотать время на несколько лет назад и послать Чернова в пешее эротическое путешествие. И тогда ничего этого не случилось бы… Сейчас сидела бы в квартирке в Питере, по выходным бы покупала кофе, выходила на набережную и все дурные мысли выдувались бы ветрами с реки. Но нет! Первые утренние лучики света в этом темном царстве снова исчезли. Боги, прошло времени-то всего-ничего, кажется, даже меньше недели, а событий на целую жизнь. И я снова в непонятном, подвешенном состоянии.
— Понимаете, какая тонкость, Ярослава Игоревна, — от обращения
— А формально?
— А формально Ваша принадлежность не доказана, а живых родственников, способных подтвердить родство и официально отобразить во всех документах — нет. Ситуация двоякая, в родословной Вы видны и все прекрасно понимают, что это значит. Но в магический договор страны Вы не включены как Лихачевская.
— Как бы да, но как бы нет, — касаюсь виска ледяными пальцами, ощущая, как напряжение снова дает о себе знать головной болью. — Я вот думаю об одном моменте…
А правда, что мешает мне это озвучить? В конце концов, хуже мне от этого не станет. Да и меня преследовать станет одним поводом меньше. Ну, я на это надеюсь, по крайней мере. Потому что признаться собираюсь совершенно искренне, но предсказать, как на это отреагирую — сложно. Костя может и поддержит, даже на примере своей семьи он оценил, насколько его старшие братья загружены долгом и делами. Олег… ну, пятьдесят на пятьдесят, может да, а может нет. Есть у меня ощущение, что он слишком устал. От всего. Спасибо, что не от жизни в том числе. Ивар — непонятно. С одной стороны, он за этим меня и призывал. Но он и имел шанс убедиться, что я на трон не рвусь и открывшимся мне перспективам не очень-то и рада. Все остальные, скорее всего, попытаются сбросить на меня проблему Чернова, как пить дать, а потом, после решения ее тем или иным образом или переметнутся к нему, или попытаются меня продавить. Прикрываясь общим благом.
Только вот Россовой и Левачев не скрывали, что мне предстояло играть роль красивой куклы, а тут… скажем так, я предпочту открытую подлость, чем все это притворство. Но на мне скрестились взгляды, пора бы и произнести это в слух.
— Я вот думаю: а нужно ли мне это все? Вся эта мишура? Трон, корона? У меня собственные планы на жизнь были, — впиваюсь заледеневшими пальцами в лежащую на плече руку Ивара. — И все пошло по…
— А Вы предлагаете оставить страну без монарха? Или сразу отдать власть некроманту?
"Да хоть черту лысому!", хотелось крикнуть мне. Но злость сжала горло так, что говорить у меня не получалось. На второе плечо опустилась более узкая, но не менее сильная ладонь — хватило повернуть голову, чтобы по родинке на пальце опознать Прозоровского. Я выдохнула, собираясь с духом. Отлично, если они мне и выскажут, то только потом, с глазу на глаз, а сейчас мне показали полное согласие с моей позицией. Разговор стремительно заходил в тупик, нервные клетки агонизировали. А мне хотелось устроить магический выброс, чтобы закончить всю эту бессмыслицу.
— Давайте мы вернемся к этому разговору несколько позже? Все сейчас слишком взбудоражены, а это не способствует, — хмыкаю, негромко, но отчетливо, — конструктивному общению.
— Тогда откланяюсь.
Едва дверь закрылась, я откинулась на спинку, под понимающим взглядом севшего напротив Ивара. Россовой о чем-то задумался, но лезть в его мысли я не стала — захочет, сам расскажет.
— Мне жаль, что так получилось. Если захочешь сбежать, в том числе в свой мир — я помогу.
— А как же то, зачем вы меня сюда выдернули? — мне не нравится эта интонация, совсем не нравится.