И маги могут быть королями
Шрифт:
– Просто великолепно!
– Да-с, игемон, так обычно выглядели наши легаты и центурионы. Ну что, Вы готовы к небольшому путешествию?
– Уже дня три, - улыбнулся Рабар.
– Тогда в путь!
– дверь открылась перед Феофаном, а в коридоре словно зажглись сотни свечей.
– Кстати, а почему мы просто не можем перенестись к выходу из подземелья?
– Э, нет-с, игемон! Я могу только создавать некоторые вещи, среди которых нет свинца и золота: это чтобы у меня не появилось желания создать Золотой камень. И то, для этого я много часов торговался с самим Меркурием.
– Ясно, милостивый государь.
И герцог, и вампир шли несколько часов, практически не замолкая: Рабару хотелось узнать побольше о катакомбах, а Лойоле - о политической расстановке и судьбе осколков Ксариатской империи. Было видно, как страдает старый алхимик, слыша о развале империи.
Внезапно Феофан затих, через мгновение резко толкнув герцога в сторону от входа, в один из залов. Рабар упал, решив, что Лойола всё-таки решил его убить, но через мгновение понял свою ошибку - из соседнего зала к ним приближался крупный отряд големов, причём только половина из них была сделана из глины. А вот остальные сверкали своими железными и бронзовыми телами. В руках у них были гигантские молоты и каплевидные щиты.
Лойола на ходу вскинул свой меч, врезавшись в толпу врагов. Герцог считал, что вот тут-то и придёт конец алхимику, но сильно ошибся.
Меч, от которого начало исходить чёрное сияние, одним ударом отрубал глиняные головы от туловища, а ещё резал железо, как нож - тонкий пергамент. Всё бы ничего, но Феофан к тому же и метнул в крайнего голема сгусток тьмы, накрывший глиняную махину с ног до головы. А через несколько секунд чёрная дымка развеялась, и от голема осталась лишь кучка обожжённой глины.
Рабар словно решил поквитаться с Катакомбами за несколько дней голода и холода, убив их охранников. Со своим девизом: "Где враги?" на устах герцог ринулся на големов.
И первым же ударом меча снёс глиняную руку врага, но при этом раздался страшный скрежет и звук ломающейся тарелки, только во много раз усиленный. Как ни странно, на мече не осталось и следа: он всё так же сверкал металлом, словно только что выкованный.
А через минуту герцог в недоумении остановился, когда его клинок со свистом рассёк воздух. Врагов больше не было: лишь глиняные черепки и ошмётки металла валялись на полу.
– Кви десират пассим - праепарет беллум!
– на ксарыне проорал Феофан, оглядываясь.
– Плохо-с подготовились хозяева этих монстров. Плохо-с...
– Полностью с Вами согласен, милостивый государь, - Рабар отёр пот со лба.
– Вот какого Сатурна они здесь ходят? Тут и моциону-то не напасёшься!
– А вот я, кажется, знаю, чьи это големы, - Фридрих поднял кусок глины, на котором была выгравирована эмблема: книга, разделённая на четыре части двумя молниями. В каждой части был символ: пламя, волна, ветер и гора.
– Это клеймо Гильдии магов, готов с самим Тайдером спорить!
– этот бог считался не только покровителем
– Говорите, говорите, да не зарекайтесь! Вот я уже решил поспорить с богами, - Феофан словно впервые увидел свои руки, кожа которых была даже бледнее, чем на лице.
– Интересно, с чего бы магам посылать такой отряд впустую бродить по катакомбам? Что-то неладное творится, гербом чую!
– А вот я носом чую выход, игемон, - Феофан улыбнулся, пряча свой меч в ножны.
– Он меня никогда не подводил. В отличие от рисунка...
– Замечательно! Кстати, где Вы раздобыли этот меч?
– Фридрих покосился на клинок вампира.
– Простая сталь, несколько редких компонентов и магия.
– Сталь?
– Рабар в недоумении уставился на Лойолу.
– Ну да, сталь, - на ходу вампир резко остановился и обернулся.
– Вы что, не знаете, что такое сталь?
– Не имею не малейшего понятия. Это что, какая-то соль?
– Рабар слышал, что гномы при изготовлении используют разные алхимические соли.
– Эээ, игемон, как всё запущено!
– Феофан остановился посреди коридора, возле кирпича, на котором был выгравирован маленький орёл, державший в лапах три молнии.
– А вот-с и выход!
– К сожалению, милостивый государь, я не умею проходить сквозь стены.
– Печально, но я тоже, - Лойола надавил на рисунок орла.
Внезапно раздался ужасный скрип, на герцога посыпалась вековая пыль, так что вся его лорика покрылась толстым серым слоем. Взору Фридриха открылся ещё один коридорчик, куда уже проникали редкие солнечные лучи.
– Как только я скажу: "Марш!", вы прыгнете, но только когда я скажу!
– Лойола подошёл к концу бокового коридора, встав возле ещё одного рисунка орла.
– Ясно!
– Фридрих встал за его спиной, готовясь к прыжку. К сожалению, вампир не мог последовать за ним, вот почему требовались эти акробатические излишки: дневной свет точно бы убил Феофана, оставив лишь кучку пепла.
– Марш!
– резко сказал вампир, нажимая на рисунок.
Дверь лишь чуть-чуть приоткрылась, когда Рабар кинулся к свету. И не заметил, как наступил на плащ Лойолы, самый длинный, что нашёлся в гардеробе алхимика. Через мгновение оба повалились на каменный пол, желая выпутаться из бесконечных складок плаща. Солнечный свет уже упал на лорику Рабара, затем на его ноги, а потом разом перекинулся на Лойолу.
Фридрих уже приготовился закрыть собой вампира. Вот только выпутается, и закроет...
Вечность прошла. Пока герцог не посмотрел на Феофана, но с вампиром ничего не происходило: наоборот, Лойола с удивлением смотрел на свои руки, на которых играли солнечные зайчики.
– Свет, - тихо прошептал Феофан, не в силах больше ничего вымолвить.
– Я свободен!
– вдруг по-детски радостно вскричал алхимик, бросившись из коридора навстречу солнцу.
– Я свободен!
Вампиру даже не помешал его плащ: он просто сорвался с его плеч, прижатый к полу Фридрихом. Феофан совсем забыл о герцоге. Вампир радовался солнцу, прыгая по земле, словно желая ухватиться за солнечные лучи.