И маятник качнулся…
Шрифт:
— Я не буду просить прощения для себя: я его не заслуживаю. Я прошу о прощении для моего хозяина. — При этих словах глаза Матушки удивлённо расширились. — Если вы сможете забыть о той шалости, которую он себе позволил, я умру со спокойным сердцем. Поверьте, он не ставил под сомнение ваши достоинства и умения, никоим образом! Не знаю, какой озорной бес нашептал ему эту шутку, но Рогар не хотел причинить вам боль. Это просто невозможно! Какие бы отношения ни связывали вас в прошлом, не переносите в будущее грусть и горечь, прошу вас... Уверен, мой хозяин просто забыл предупредить вас, а вашим спутникам
К концу сей импровизированной исповеди ваш покорный слуга смотрел уже куда-то в сторону и вниз, потому что запас слов истощался с ужасающей скоростью. Если она не примет решение сейчас, я пропал...
С губ Матушки слетел тихий вздох. Я поднял глаза. Она... улыбается?!
— Именно как проказливый мальчишка... Он всегда был таким. Мудрым ребёнком. И останется ещё долгие годы... — В серых глазах блестели слёзы. Но не слёзы ярости, а капли той благословенной влаги, которая смывает грязные пятна обиды с зеркала светлой души.
Я смотрел как зачарованный. На мгновение отпустив повод чувств, Матушка вернулась в юность. О, она была прекрасна! Рогар не мог её не любить... Впрочем, что я говорю: он и сейчас наверняка влюблён по уши. Такая женщина не может быть нелюбима...
Моё наивное восхищение не укрылось от её взгляда. Матушка лукаво сдвинула брови:
— Где Рогар нашёл такое сокровище?
— Сокровище? — растерянно переспрашиваю.
— Может, ты и не был до конца искренен, парень, но меня убедил. Более чем.
— Я говорил то, что думаю, почтенная госпожа! — обиженно надулся я.
— Верю, — усмехнулась Матушка, кончиками пальцев смахивая слезинки. — И всё же...
— Есть сомнения?
— Сомнения есть всегда. Без сомнений нет стремления к познанию, не так ли?
Я пожал плечами. Согласен, сомнения сами по себе — штука полезная, но когда жизнь состоит из одних сомнений... Никому не пожелаю такого счастья!
— Я не знаю, что от тебя ожидает Рогар, но не завидую ему: ты полон неожиданностей.
— Это плохо? — Я распахнул глаза.
— Это интересно, — подмигнула она. — Но... Ответь на последний вопрос: почему ты так поступил с девочкой?
Я сел на пятки, собираясь с мыслями.
— Что конкретно вам нужно знать?
— Лишь твои причины. Этого достаточно.
— Причины... Я старался исправить ошибку.
— Вот как? — Она сузила глаза.
— Да, я сделал кое-что... нехорошее и приведшее в конце концов к катастрофе. Наверное, главная причина в этом. Я виноват в том, что, решая свои проблемы, ворвался в чужую жизнь, и эту вину мне придётся искупать.
— Честно... — резюмировала она. — И близко к истине. Что ж, парень, будем считать, что мы прояснили все недоразумения.
— И?
— И заключили перемирие, — кивнула женщина.
Хок вздохнул так, как будто с его души скатился огромный валун. Матушка не преминула отметить этот звук лукавой усмешкой:
— Кстати... Ты сам ничего не хочешь спросить?
— Представьте себе, нет. — Я поднялся на ноги
— Даже о молодых людях, которые одеты не совсем так, как это принято в обществе? — Улыбка Матушки становилась всё шире.
— Особенно о таких молодых людях!
— Почему же?
— Видите ли, я имел возможность убедиться, что обстоятельства могут потребовать ещё и не таких перемен во внешнем облике, — вздохнул ваш покорный слуга.
— Любопытно узнать, каким образом ты в этом убедился? — начала было Матушка, но в этот момент лошадки, впряжённые в фургон, испуганно дёрнулись, пытаясь вырвать уздечки из сильных рук Нано.
Мы обернулись, чтобы узнать о причине испуга, и замерли, каждый на своём месте. Лесная поляна стала слишком тесной, потому что... На сцену выступили действующие лица, не предусмотренные автором пьесы.
Вы когда-нибудь видели диких собак? Я имел удовольствие. Но только в дохлом виде. То есть, когда изрядно вывоженные в грязи туши в качестве доказательства своих подвигов предоставил проводник, нанятый Заффани для одного из караванов. Признаться, даже мёртвые они внушали страх. А уж живые...
Невысокие — ниже волков, поджарые, с короткими жгутами мышц под грязно-жёлтой шкурой, с маленькими, бритвенно-острыми клыками. С одной такой псиной можно справиться, но когда их набирается несколько десятков... Нас почтили своим присутствием как раз десятка два. С одной стороны, немного — для пятерых обученных воинов, конечно. А что имели мы? Матушка и Нано вполне могли дать отпор, да и Хок от них не отстанет. Что же касается остальных... У меня и оружия-то нет. А голыми руками лезть в пасть к зверюге, у которой только одна мысль: убить и сожрать... Нет, что-то не хочется. Принцессу вообще в расчёт принимать не стоило. Итак, трое против многих. Нехороший расклад. Уверен, Матушка сделает всё возможное, чтобы защитить меня и Рианну, но... Что будет с лошадьми? Они-то, бедные, никуда не смогут деться от голодных оскалов... Конечно, лошадей можно купить. Если есть деньги. И если есть лошади. Да и жаль этих бессловесных животных: и так напуганы до предела. Словно чувствуют скорую гибель...
Чужой ужас полоснул по сердцу не хуже ножа, заставив грудь болезненно заныть. Нужно что-то предпринять... К тому же я не знаю, сколько их: вдруг там, за линией деревьев неслышно топчут траву и другие «жёлтые убийцы»? Что, если Матушка не справится? Что, если... Нет, сегодня я не желаю быть свидетелем смерти тех, кто достоин жизни больше, чем сотни известных мне персон. Пусть мне придётся трудно, но я рискну.
«Что ты собираешься делать?»
Всего лишь позвать.
«Кого?»
Кто откликнется. Думаешь, не получится?
«Не буду утверждать...»
Тогда помоги.
«О, в этом деле я ничего не значу...»
Как это?
«Зов — целиком и полностью твоя забота...»
Фрэлл! Ну хоть не мешай...
«Об этом не беспокойся...» — Мантия скорбно поджала губы.
Итак, я остался один на один с самим собой. Неожиданно и... неприятно. Но что поделаешь...
Я, как можно медленнее, опустился на одно колено, положил ладонь правой руки на землю и закрыл глаза, сосредоточившись на ощущениях.