И настанет весёлое утро (сборник)

Токмакова Ирина Петровна

– Ая, что это? Куда это мы пришли? – воскликнула она. – Что это за странные, неприятные деревья и почему так пахнет грибами?

– Это же вовсе не деревья, – сказала Ая. – Ты никогда не видала такого леса. Это сморчковый лес.

– Сморч-ко-вый?

– Ну да. Здесь растут гигантские грибы сморчки, высокие-превысокие. Они сами себе деревья и сами себе грибы.

Полина подумала, что это надо запомнить и обязательно потом рассказать бабушке Тае. Вот она удивится!

Фокки вдруг кинулся в сторону. Полина испугалась, что он, как это обычно бывало,

убежит и исчезнет. Но Фокки тут же вернулся и стал громко лаять.

– Полиночка, Полиночка! – обрадованно закричала Ая. – Мы дошли. Вот и вокзал.

Разноцветные огоньки ринулись туда, откуда только что прибежал Фокки.

– Хотя, кажется, тут нам будет непросто, – добавила Ая задумчиво. – Я вижу одного человека… Вот досада…

И тут Полина увидела вокзал. Странно. На кирпичном здании, там, где обычно бывает написано название станции, значилось просто слово «ВОКЗАЛ». У единственного перрона стоял поезд. Чудные вагоны – товарные не товарные, пассажирские не пассажирские. Вроде бы такие, в каком Полина с мамой ездили на юг. Но тогда где же окна? И самое удивительное, что поезд стоял без рельсов – прямо на земле. С той стороны, где должен бы оказаться паровоз, или тепловоз, или электровоз, ничего не было прицеплено.

«Электричка это, что ли?» – подумала Полина. Перед каждым вагоном высилось несметное количество одинаковой величины ящиков. Народу никакого не было. Только вдоль состава ходил один-единственный угрюмого вида человек и грузил эти ящики в вагоны.

– Здравствуйте, – сказала Ая.

Человек резко обернулся и молча уставился на всю компанию. Довольно долго помолчав, он сказал неприветливо:

– Чего надо?

Фокки гавкнул. Ая велела ему молчать. Полина вообще не знала, что сказать. Заговорила Ая:

– Если я не ошибаюсь, вы – Шкандыба?

– Ну Шкандыба. А ты я уже вижу кто. И что это, в самом деле, звёздам на небе не сидится? Чего тебе?

– Нам надо в город Крутогорск, в «сразупослевойны».

– Пассажиров не возим. Вон – ящиков полно. Понятно? А тут ещё девчонки, собаки, звёзды… Много охотников наберётся. Помогли бы лучше грузить. А то Шкандыба и тут вкалывай – нагружай, Шкандыба и там вкалывай – разгружай. И кто ты есть – то ли грузчик, то ли машинист, то ли тутошний, то ли тамошний, – сам не знаешь. Ишь, в Крутогорск им занадобилось! В «сразупослевойны», видите ли.

– Вы не сердитесь, – попросила его Ая.

– Как же не сердиться, – бурчал Шкандыба. – Не возим мы сегодняшних пассажиров туда. Те времена для здешних прошли.

– Но я-то могу и там быть и здесь, вы же сами видите, – настаивала Ая.

– Допустим, вижу. Что я, звезду от девчонки не отличу, что ли? Собака, положим, мысленная. Ей в любом времени можно быть. Ну а подружка-то твоя? Подружка-то – сегодняшняя,

здешняя. И без разговоров. И проваливайте! Звёзды, понимаешь ли, собаки, а поезд ещё не нагруженный стоит.

И тут Ая, улыбнувшись и пустив вдоль вагонов разноцветные огоньки, вдруг хитро сказала:

– А вы приглядитесь хорошенечко.

– Чего тут приглядываться? Есть мне когда приглядываться.

– Девочка тоже тогдашняя, – продолжая хитро улыбаться, говорила Ая. – Разве вы не видите – косы.

– Чего? – по-прежнему неласково спросил Шкандыба.

– Косы. Теперешние девочки – стриженые.

– Это верно, – бурчал Шкандыба. – За модой глядят. Подстригаются по моде с трёхлетнего возраста.

– Да, да, – закивала Ая. – Верно. И я про то же говорю. Но у этой девочки – косы. Тогдашние косы. Вы что, не видите разве?

– М-м-м-м, – помычал Шкандыба. – Косы, оно конечно.

– Ну, значит, и она тогдашняя получается. Ну хоть немножко-то получается?

– Разве что, – засомневался Шкандыба.

– Вот и возьмите, возьмите нас с собой!

– Ты вот звезда – и понимать должна. Нам же ехать через Ветреную Пустыню.

– Я знаю, – спокойно отозвалась Ая. – Поезд как раз и стоит на границе Ветреной Пустыни.

– Ну так вас сдует! Продует, и раздует, и выдует!

– Ты когда-нибудь видел, чтобы ветер сдул откуда-нибудь хоть одну звезду? Ну хоть раз? Ветер подул – и звезда покатилась?

Ая так горячо убеждала Шкандыбу, что не заметила, как с почтительного «вы» перешла на «ты».

– Ну ладно, Шкандыба, ну давай попробуем, – не отставала Ая.

– Тебе хорошо пробовать, ты звезда. А они – люди. Тьфу ты! – добавил он, взглянув на Фокки. – Ну всё равно они – другие.

– Но я-то ведь вот она, с ними! – сказала Ая громко, и разноцветные огоньки снова побежали вдоль вагонов.

– Ну ладно. Только давайте быстро помогайте грузить ящики.

Фокки бегал вокруг и тявкал, а Полина и Ая стали поднимать ящики и по дощатому настилу таскать их в вагоны.

Странное дело! Одинаковые по форме и величине, они весили совсем неодинаково. Одни были лёгкие, почти невесомые. А другие – не поднять их вдвоём, приходилось звать на помощь мрачного Шкандыбу.

– Что в этих ящиках? – спросила Полина.

– В ящиках, барышня, время. Минуты, часы, дни. Те, которые уже прошли. Они упакованы в ящики, – ответил Шкандыба уже не таким грубым голосом.

– А почему одни полные, а другие пустые?

– Точно что пустые. Но только пустые те, которые едва поднимешь. Потому что это попусту потраченное время – на болтовню, на безделье, на пустые дела.

– И… как же?

– А так. Пустота времени – очень тяжёлая вещь. Можно сказать, неподъёмная.

– А лёгкие ящики – что же?

– А лёгкие наполнены действительно нужными, полезными часами. От добрых и полезных дел легко на душе. Вот и ящики лёгкие! А ну – пора! Пора! – вдруг завопил Шкандыба. – Ветер! Открывай границу своей Пустыни! В путь! В путь! По-е-ха-ли!