И не будет больше слёз
Шрифт:
А Лера, на время освободившись от влияния беса, вдруг закусила губу, прищурилась и о чем-то задумалась.
Перед глазами возник крошечный красный комочек… Ее дочка… Как сказал этот парень? – Они будут живьем рвать ее на части и бросать в мусор?
Сердце у Леры на миг остановилось, потом сделало какой-то кульбит и заколотилось быстро-быстро. Она прижала руку к животу и поняла, что сама убьет любого, кто посмеет тронуть ее ребенка.
Бледная, с расширенными от ужаса глазами, Лера сдернула с себя халат, торопливо
– Ну, кто со мной? Что прижались, как крысы? Дайте своим детям шанс!
Ей никто не ответил. Пугливые соседки прятали глаза, а злая, растрепанная Таня с ненавистью смотрела на рыжую девицу.
– Тогда пока, смертнички! А мой малыш будет жить! И плевать мне на всех!
Больше никто за ней не последовал, а Лера вышла в коридор, подошла к сестринскому посту и сказала:
– Савельеву вычеркните. Я передумала.
Медсестра подняла на нее удивленный взгляд, но компьютер все-таки включила.
– Учтите, девушка, деньги мы не возвращаем!
– Подавитесь, – презрительно ответила Лера и с легким сердцем выскочила на улицу. Мелкий бес в ужасе метался по коридору, не зная, как ему поступить. Привязаться к Тане? Но она и так уже давно принадлежит им. Бежать за Лерой? Но это, кажется, уже бесполезно…
Он не понимал, что произошло, и это приводило его в ярость. Эта ярость заволокла рогатому глаза и отняла последний рассудок. Он даже не заметил, что за его метаниями давно наблюдает один из Хранителей. Прикосновение крестообразной рукоятки ангельского меча и провал в преисподнюю оказались для беса полной неожиданностью.
***
На улице Лера зажмурилась от яркого солнца, принюхалась… Пахло цветами, свежей зеленью и немножко дождиком. Ее малышка будет жить! Как, как она могла решиться на такое? А родители… Да пусть себе орут, из дома выгнать права не имеют. А на истерики наплевать.
К ней подошел тот самый парень-фокусник, благодаря которому Лерка ушла из клиники. Он улыбнулся и протянул ей выброшенную иконочку:
– Доброе утро еще раз, Огонек! Мне кажется, это ты уронила. Возьми! Я рад, что ты ушла оттуда и не совершила непоправимого!
Лера машинально взяла протянутую ей икону и внимательно присмотрелась к парню.
– Ты что, ждал меня здесь?
– Да.
– Зачем? Почему? Разве мы знакомы? – без подзуживаний и накручиваний беса Лерка, оказывается, умела спокойно разговаривать и даже улыбаться.
– Нет.
– Тогда почему ты назвал меня Огоньком? Меня так только близкие друзья называют…
– Не знаю, – Натанэль смотрел на Леру, на бьющуюся в ней крохотную жизнь и улыбался. – Просто цвет волос у тебя такой… Солнечный. И веснушки эти замечательные… Вот и Огонек.
Лера заулыбалась, кивнула, словно давая понять, что согласна с таким объяснением, затем еще раз взглянула на икону… Потом зачем-то спрятала ее в
– Еще бы понять, что мне делать теперь… – тихонько прошептала она, но Натанэль услышал.
– Если хочешь – пойди в церковь. Тебе все расскажут. И почему аборт делать нельзя, тоже расскажут. Но только если хочешь. А пока – береги малыша!
– Постой! – вдруг спохватилась Лера. – Откуда ты знаешь про малыша? Кто ты?
– Я? – Натанэль улыбнулся. – Я Ангел. Просто мимо проходил. Благослови тебя Господь!
Натанэль развернулся и ушел. А ошарашенная Лера еще долго стояла на месте, то поглаживая живот, то прикидывая, в какую церковь ей пойти… Да и надо ли? Заглядывала в сумочку и рассматривала икону.
Веснушки на бледном лице сияли маленькими солнышками, а в глазах была смесь испуга, надежды, и еще чего-то очень-очень хорошего…
Дома ее ждали разъяренные родители, скандалы и нечисть, но пока все было хорошо.
Она сегодня же скажет Игнату, что согласна выйти за него замуж.
Она достала из сумочки икону. Прижала к груди. И почувствовала необыкновенную легкость и счастье. Икона… Ангел… Как все странно… Каким-то чудом уцелевший ребенок… Что такое с ней происходит? Освободившись от рогатого поганца, Лера не узнавала саму себя. А может быть, и Бог есть?
Дойдя до этой мысли, Лерка-Огонек решительно направилась к ближайшей церкви с твердым намерением покреститься. Первый узелок в дьявольской паутине был распутан.
Это утро Натанэль обозначил для себя, как «день икс».
Серафима
Весь оставшийся день Натанэль провел в общественном транспорте. Он садился в переполненные автобусы, трамваи, спускался в метро… Внимательно приглядывался и прислушивался. Едва заслышав разгорающийся скандал, ввинчивался в толпу и пробирался к месту ссоры.
Как правило, люди кричали и ругались друг на друга безо всякой видимой причины. Но Натанэль видел зачинщиков ссор. Бесы. Облезлые и тощие, они сидели на плечах людей, болтались под ногами, кривлялись, хохотали, подзуживали и нашептывали разные гадости.
Натанэль с ними не церемонился. Подходил поближе, читал молитву. Доставал старинный крест благородного, чуть потускневшего золота, и прикладывал к ближайшему неосторожному врагу. Бес взвизгивал и пропадал. Ожог от креста оставался на его шкуре надолго, лет на пятьдесят, а то и больше. А это значит, что как минимум полвека эта тварь не покажется на земле. Будет сидеть в преисподней, получая пинки, тычки, плевки и оскорбления от сородичей.
Остальная нечисть настораживалась, испуганно оглядывалась по сторонам, но маскировка Натанэля была идеальной. Бесы видели обычного парня, который думает о пиве, хорошенькой девушке-соседке и немножко о завтрашнем экзамене.