И не было лучше брата
Шрифт:
Работал каждый день в саду, возился с пчелами, наблюдая с удовольствием за их образом жизни, поливал и вскапывал землю, обрезал лозы и лишние побеги плодовых деревьев и других, посаженных в декоративных целях для создания пейзажа, веселящего взгляд и душу.
С братом, в те дни, когда он жил на берегу, встречался ежедневно за завтраком и обедом. Дела у Симурга шли хорошо. По всему было видно.
Несколько раз спрашивал Симург брата, нужны ли ему деньги, и настойчиво предлагал, но Джалил-муаллим каждый раз отвечал, как оно и было на самом деле, что денег ему не нужно, хватает своих с избытком"
Приходили
Раздражало Джалил-муаллима и то, что приходили к Симургу знакомые и незнакомые ему в самое неурочное время, утром, вечером, а нередко и ночью. Видно, привыкли к такому ненормированному режиму на своем острове. Словом, превратился дом в проходной двор.
Долго крепился Джалил-муаллим, но потом все же позволил себе в разговоре вскользь намекнуть на это Симургу.
Симург сказал, что его самого давно беспокоит мысль, что частые хождения к нему могут потревожить покой брата и его семьи, и попросил разрешения у Джалил-муаллима открыть для визитов к нему ворота черного хода, заколоченные за ненадобностью в незапамятные времена еще покойным их отцом и расположенные в противоположном конце двора, в той же стороне, куда выходила дверь комнаты Симурга.
Джалил-муаллим согласился, удивившись, как это такая простая мысль не пришла ему в голову, и добавил, что надо ту часть двора, пустынную и неблагоустроенную, служившую все эти годы свалкой для всяких ненужных вещей, привести в более или менее пристойный вид. Симург согласился и сказал, что весь этот участок он приберет и полностью озеленит.
Джалил-муаллим это намерение одобрил, но, улыбнувшись энтузиазму брата, попросил Симурга не увлекаться, так как посадка деревьев требует массы времени, труда и внимания. Напомнил, сколько лет понадобилось ему для того, чтобы довести сад до почти нормального уровня, и это при его умении и знаниях в области садоводства.
Симург засмеялся и сказал, что постарается справиться с благоустройством двора сам, не утруждая Джалил-муаллима, у которого забот хватает и без этого.
На следующий день привел Симург двоих рабочих, 'которые, раскрыв ворота черного хода и убрав от хлама двор, накопали в местах, указанных Симургом, в течение трех дней множество ям. Потом въехали во двор один за другим два самосвала с кузовами, нагруженными до краев навозом.
Симург сказал Джалил-муаллиму, что навоз куплен на мясокомбинате, где охотно продают его по пять рублей за машину.
И не успел изумленный Джалил-муаллим оглянуться, как буквально за несколько дней оказалась другая половина двора засаженной разными деревьями, и не какими-нибудь чахлыми саженцами, а здоровенными стволами с аккуратно
Посадил Симург плодовые деревья, и в основном такие же, что росли на участке Джалил-муаллима, - черный и белый тут, черешню, абрикос и гранат, появилась теперь во дворе и новая сельскохозяйственная культура - грецкий орех. Почти все до одного деревья принялись и дали зеленые побеги в ту же весну.
Полюбоваться садом Симурга приходили знакомые даже с соседних улиц. Восхищались, спрашивали у Симурга, как это ему удалось в такой короткий срок без всякой возни сотворить во дворе такое чудо зеленое, записывали номера телефонов мясокомбината и треста зеленого хозяйства и, что просто приводило Джалил-муаллима в состояние недоумения, спрашивали у Симурга советов, какие деревья лучше всего посадить им в условиях их дворового микроклимата.
Проходя через его сад, вежливые соседи непременно поздравляли и Джалил
– муаллима, но советов его в области садоводства не спрашивали.
Одним словом, стал Симург непререкаемым авторитетом для соседей в сложных
вопросах агрономии и почвоведения.
Теперь приходили к Симургу друзья, а часто и соседи через новые ворота.
В тот день Джалил-муаллим вернулся домой в обычное время. Жена накрывала уже на стол на веранде, дети тоже были дома.
Джалил-муаллим переоделся в домашнее, умылся и в ожидании обеда спустился во двор. Потом вспомнил, что принес Симургу письмо с почты, и решил занести ему в комнату, заодно напомнить, что наступило время обеда. Письма Симургу после армии приходили часто, из разных городов. Джалил-муаллим, который, кроме официальных писем и открыток с поздравлениями, ничего не получал, с интересом слушал, когда Симург читал ему вслух. Писали в основном армейские товарищи о своем житье-бытье на гражданском поприще.
Джалил-муаллим взял письмо и пошел к Симургу. Уже подходя к его комнате, еще на веранде услышал смех, от которого кровь прилила к его, голове; доносился смех этот из комнаты Симурга. Понял сразу он, чей это смех, и возмутился всей душой. К Симургу Джалил-муаллим зашел не постучавшись, потому что дверь в комнату была приотворена и оттуда доносился голос брата, что-то весело рассказывающего. Он вошел в комнату и остановился на пороге, а остановился по той причине, что не знал, что ему делать дальше, то ли, поздоровавшись, пройти в комнату, то ли молча повернуться и уйти. А Дильбер сидела на кровати, ела виноград и одновременно улыбалась Симургу, сидящему близехонько у ног ее, на низенькой скамеечке.
Дильбер, увидев Джалил-муаллима, улыбаться перестала, и взгляд у нее стал испуганным, а Симург поднялся навстречу брату и, поздоровавшись, попросил его присесть. Джалил-муаллим с Симургом тоже поздоровался, передал письмо, сказал, что обед стынет, и ушел. Ушел с обидой и возмущением, в висках у него закололо и в голове зашумело.
За обедом Джалил-муаллим с Симургом почти не разговаривал, односложно отвечая ему, когда тот к нему обращался.
А Симург вел себя как ни в чем не бывало, шутил, и чувствовалось, что ни в чем виноватым он себя не считает. Так и пообедали.