И нет конца паломничеству
Шрифт:
— Я думаю, он имел в виду имена, — приподнял брови Риз. Его несколько удивило, что имена типично английские… наверное, обе женщины — плод смешанных браков, решил он. Или, возможно, союзов, не освященных церковью.
Ордена, как правило, не принимали незаконнорожденных; но мало кто принимал и женщин-бойцов. Где нарушено одно правило, там можно нарушить и другое.
— Я же сказала: сестра, — ответила Картер. — Вам двоим хватит. А теперь скажи мне, сэр Джон: во имя мощей святого Антония, что мечник с твоими умениями делает в этой дыре, да еще среди всего этого сброда?
— Просто
Картер только глаза закатила.
Пожалуй, не надо было делать так уж откровенно вопросительную интонацию в конце этой фразы. Но Картер ему нравилась — что само по себе было опасно. А если уж задуматься о том, почему именно она ему нравилась…
Картер смотрела на него — и видела. По-настоящему. Может быть, даже Грач так хорошо не видел его, как она. В глазах Картер Риз читал то же прошлое, что у себя: долгие безводные переходы, бесконечную пыль, драки без конца и края, натиск нехристей из пустыни… может быть, даже побои и плен, и то, что хуже побоев, что обычно случается в плену, и с женщинами чаще, чем с мужчинами.
У Картер глаза казались старше лица.
У Шоу зато был такой же взгляд, какой Риз иногда ловил в хороших бронзовых зеркалах Грача. Взгляд убийцы.
— Да я вижу, что не повезло, — проговорила Картер с насмешкой. — Единственный другой добрый боец среди этой шушеры — и выходит прямо на тебя?
— Я бы не назвал его добрым, — заметил Фаско.
— А ты поговори мне тут, — буркнула Шоу.
Риз дернулся — уставшие мышцы затекли — и Шоу немедленно придвинулась к Картер, положив руку на рукоять меча. Убийца убийцей, а свою подругу и командира она готова была защищать яростно.
Риз это понимал. И, встретившись взглядом с Шоу, чуть-чуть кивнул.
Шоу как будто слегка расслабилась, но руку с эфеса не убрала.
— А по какому праву вы меня допрашиваете? — уточнил Риз. — Разве вы тут по заданию короля?
Он знал, что Генрих благоволил ордену госпитальеров — точно так же, как до него король Стефан привечал тамплиеров.
— Король не одобряет турниров, — покачала головой Картер. — Мы блюдем интересы Ордена, который не одобряет лишнего кровопролития. И потому, как доброго христианина, просим тебя помочь: знаешь ли ты этого человека? Того, который чуть было не прикончил тебя, а потом скрылся в толпе?
— Он бы меня не прикончил, — хмуро ответил Риз, хотя понимал, что это не так. Фаско, кажется, тоже понимал, потому что закатил глаза. — Ему просто повезло. Нет, я никогда в жизни его не видел. И ничего похожего на его школу не видел. Хотя мне рассказывали, что есть бойцы, которые дерутся двумя клинками… в Иберии. Это все, что я могу сказать.
— А что же ты сам делаешь на турнире, сэр Джон? — спросила Картер.
— Ищу свою удачу, — Джон пожал плечами. — В Англии других турниров не проводится, а я остался без найма и без сеньора. Надо же как-то показать себя.
Тон Картер смягчился.
— Все мы сталкивались с обстоятельствами, которые сильнее нас. Ты не кажешься мне безбожником, — она кивнула на крест, который висел в вороте рубахи Джона:
— Прости, сестра, — Джон криво усмехнулся. — Но обет целомудрия [27] меня не привлекает.
Картер внимательно посмотрела на него, усмехнулась.
27
В то время члены орденов чаще всего приносили три монашеских обета: послушания, бедности и целомудрия. Позднее многие ограничивались одним или двумя из трех.
— Ну, ты хотя бы относишься к обетам серьезно, и то хорошо. В благодарность за помощь… — она потянулась к кошелю на поясе, и Риз увидел, что она хочет достать серебро, не медь.
Он протянул руку, остановил ее.
— Не так уж я и помог вам, сестра.
Картер чуть приподняла брови, но руку от кошелька убрала.
— Как знаешь, сэр Джон.
Полог палатки приподнялся и, моргая с яркого солнца по-совиному круглыми глазами, внутрь заглянул Грач. То есть, усмехнулся Джон про себя, смиренный брат Пассер. В руках он вместо молитвенника держал свернутые бинты и бадейку с водой, от которой поднимался пар. Ну право же, типичный монах, который явился перевязывать раненого.
— Прошу прощения, — проговорил он тихим, смиренным голосом. — Светлейшие сестры, я слышал, тут некому рыцарю нужна моя помощь?
— О, — обрадовался Фаско, — ну наконец кто-то, кто разбирается в этом получше меня.
— Прошу, брат, — Картер указала ему на Джона. — Вы делаете благое дело.
Тот только поклонился.
Картер и Шоу вышли из палатки, причем Шоу на прощание бросила на Джона подозрительный, уничижительный взгляд: мол, я-то, в отличие от начальницы, тебе не поверила, и я за тобой слежу!
Следи-следи, решил Джон, я тоже буду приглядывать.
— Сэр Джон, — воскликнул Грач, опуская бадью рядом с сидящим на тюках с сеном Джоном, — что хотели сестры-госпитальеры? Что они тут делают?
— Признаться, Грач, — протянул Риз, — я так и не понял.
Взгляд Грача на секунду остекленел:
— Девы с огненными мечами… — пробормотал он. — Но где же третья?..
— Что? — спросил Риз.
Грач мотнул головой.
— Дурацкое старое видение, к тому же не мое, — сказал он сухо. — Скорее всего, бред. Не бери в голову.
Целая свеча или около того после первой схватки ушла только на сортировку пленных и договоры о выкупе: те, у кого были какие-то средства, оплачивали свое «освобождение» тут же, остальных отпускали под честное слово, иногда под расписку. Риз пленников не захватывал, а потому только наблюдал издалека, как здоровенная арденнская командирша запугивает аж троих фелденцев (у каждого из трех что-то да было перевязано). У одного из них она забрала меч, с остальными договорилась о каком-то другом откупе.