И нет у него тайн
Шрифт:
Винс вздрогнул, услыхав этот приказ, но Збигнев дал ему хорошего тычка, заставив пошевелиться.
Через несколько минут Винс возвратился, ведя в поводу серого в яблоках коня.
— Сюда, сюда, поближе! — подгонял его пан Лещинский дрожащим от возбуждения голосом.
Стефан смотрел на все происходящее, лежа на земле. Он не мог подняться — барон придерживал его, поставив ногу на грудь.
Винсент подвел коня к барону и сказал:
— Вот, я привел...
— Вижу, не слепой, — отмахнулся барон и обратился к Стефану: — А сейчас приготовься, это будет очень весело...
Глава семнадцатая
Верные, словно псы, слуги пана Лещинского замерли перед хозяином, преданно глядя ему в глаза. А барон с приказом не торопился. Он вынул из-за голенища короткую плетку и пощелкивал ею по сапогу. Наконец он сказал, обращаясь к поверженному мальчику:
— Знаешь, Стефан, я в молодости, когда был чуть постарше тебя, побывал в плену у турок. Пробыл я там недолго, всего полгода, потом посчастливилось убежать. Но скажу тебе, что я там многое повидал и многому научился. Вот например, очень любили янычары такое развлечение — привяжут пленника к коню, и пустят вскачь. Ты уже понял, что тебя ждет?
У Стефана широко раскрылись глаза. Неужели барон пойдет на подобную жестокость? Неужели осмелится?!
— Ты не посмеешь! — с ненавистью сказал мальчик, пытаясь сбросить с себя ногу барона.
— Збигнев, Кшиштоф, чего вы стоите? Исполнять! — скомандовал барон и отошел в сторону.
В руках одного из парней невесть откуда оказалась веревка. Он окрутил ею ноги Стефана, затем привязал к луке седла. Когда все было готово, пан Лещинский медленно приблизился к коню.
— Кшиштоф, давай в седло, прокатишься. И не выбирай дорогу получше, это пусть тебя не заботит.
Дождавшись, пока слуга окажется в седле, барон стегнул коня наотмашь плетью. Жеребец громко заржал, взвился на дыбы, едва не выбросив всадника, а затем помчался вперед. Его глаза были ослеплены болью и дорогу действительно не выбирали.
Мальчика поволокло по камням, по песку, по засыпанным щебнем дорожкам... Его мотало из стороны в сторону, било об острые шипы кустарников, раздирая одежды и тело в клочья.
Темная толпа подгоняла коня свистом и криками, да и Кшиштоф добавлял скорости каблуками. Барон стоял как ни в чем ни бывало, спокойный на вид, но полон радости и торжества в душе.
И только у Винса болело сердце за несчастную жертву — и ведь это он, Винс, привел коня! Винсент не находил себе прощения, как он мог так поступить? Если бы он только знал, что задумал этот страшный человек...
«Стефан... Господи, спаси его! Возьми лучше мою жизнь!» — молился впоглолоса Винс.
И кто знает, услышана ли была его молитва или просто веревка оказалась с гнильцой, но она оборвалась. Мальчик остался лежать на траве, конь умчался, задрав хвост, унося на себе Кшиштофа.
Барон кашлянул, глядя издали на бесчувственное тело, но приближаться не стал. Он подозвал второго слугу и велел, лениво цедя слова:
— Мне надоело, Збигнев. Поди прикончи его, потом
Но Збигнев не успел сделать и шага, его опередил Винс. Мальчик метнулся вперед и упал в ноги барону.
— Умоляю вас, не убивайте Стефана! Прошу... Ну пожалуйста, что он вам сделал?! Оставьте его в покое, он и так еле жив! Я все сделаю, что прикажете, только не трогайте его!!
В этот день барону не будет нужды в чистке сапог — Винс омыл их своими слезами.
Однако лед в сердце пана Лещинского растопить не так уж просто. Он брезгливо оттолкнул Винса, но все же сказал замешкавшемуся Збигневу:
— Погоди, у меня появилась идея получше. Эй ты, щенок, поднимись! Ты сказал, что исполнишь любой мой приказ? Превосходно.
Барон вынул тот самый стилет, уже обагренный кровью, и метнул его под ноги мальчишке. Красивое блестящее орудие впилось в землю, едва не лишив Винса пятки.
— Поднимай, поднимай! И слушай, что буду говорить. Сейчас ты пойдешь и заколешь своего дружка. Не спорь! — прервал барон попытавшегося воспротивиться Винса. — Пойдешь и заколешь! Иначе... Кхм... Я уже говорил тебе про турок? О, поверь, это истинные мастера пыток. Я видел там множество самых разных способов лишить человека жизни. К примеру, если ты откажешься, я велю подвесить Стефана вниз головой на ближнем дереве и содрать с него шкуру. С живого. Конечно, после этого он умрет, но это будет так медленно и столь мучительно, что он будет умолять о смерти! Ты этого хочешь? Если нет — иди и убей!
У Винса ноги задрожали, стали непослушными, в груди разлился холод, а мысли спутались в тугой комок. Он не верил своим ушам — он должен убить Стефана? Сам, своими руками? Да разве это возможно? За все то добро, что он видел здесь?
— Я не пойду... — пролепетал он, держа стилет перед собою на расправленной ладони и не решаясь сжать его покрепче.
— Не пойдешь? — равнодушно переспросил барон. — Как знаешь. Збигнев, притащи Стефана. Ты когда-нибудь свежевал барана? Нет? Сейчас ты увидишь, как это делается.
— Стойте!!! — закричал Винс с отчаянием, — я сделаю... Я... Я иду...
Он склонил голову и пошел к Стефану, не глядя по сторонам, не решаясь оглянуться.
Барон смотрел на все происходящее, словно из театральной ложи. Он был доволен собою — такой великолепный спектакль был поставлен, такие эмоции, такие трагедии... Как жаль, что уже наступает финал...
Стефан по-прежнему не шевелился. Даже не видно было, дышал ли он... Винсент опустился рядышком и поднял Стефана себе на колени. Что же с ним сделали эти звери... Все лицо Стефана было иссечено багровыми полосами, веки залиты темной кровью, что стекала со лба; волосы превратились в пыльную жесткую шапку. А сквозь разодранную одежду проглядывали фиолетово-красные рубцы...