Шрифт:
И ничего здесь не растет
От переводчика:
Рассказ представлен в свободно-ознакомительном любительском переводе, без какой-либо на то, коммерческой цели, мат отсутствует. Надеюсь, что читабельно. Приятного чтения!
Любительские переводы считаются "общественным достоянием" и не являются ничьей собственностью, любой, кто захочет, может свободно распространять их и размещать на своих ресурсах. Просьба, сохраняйте имя переводчика - цените чужой труд...
с уважением, Genady Kurtovz!
*** перевод с англ., by Genady Kurtovz, январь 2024
Здесь жизнь в ладу со смертью, [1]
Вдали от глаз либо ушей
Корпят болезненные волны и влажные ветра пыхтят,
Здесь правят немощные духи и уязвимые суда;
Они дрейфуют и хиреют
1
Здесь жизнь в ладу со смертью — эту первую строчку честно позаимствовал из вольного перевода Константина Исмаева. Далее, чисто мой перевод.
– (примеч. переводчика)
Не ведая, кто гонит их туда;
И здесь не дуют те порывы,
И ничего здесь не растет…
«Сад Прозерпины» — Алджерон Чарльз Суинберн, 1866 год
— Понимаешь, у меня проблема, — произнесла Пери.
Ди Ставрос отвела телефон от уха и сильно зевнула. «Черт возьми, да сколько вообще времени-то?» Часы ночью встали: очередное отключение электричества. За окном ее единственного окна: все еще темно. Знойный и недвижимый воздух.
— Ди, ты здесь?
— Да здесь, — отозвалась она на клик сестры. — Понимаю, у тебя проблема. Что-то еще?
— Поверь, это совсем другое.
— Ага, все они [проблемы] другие и разные. Только, на самом деле — это не так. Очередные «близкие» друзья, любящие халяву. Жестокий бывший муж. «Украденные» машины. Аборт — в самое последнее мгновение. Фальшивые чеки за просроченную аренду… Беспорядочная жизнь Пери, изменялась только в деталях. Ди снова зевнула.
— Меня арестовали за ПАГМ.
Ди окончательно проснулась, и уселась на краю кровати.
ПАГМ (Преступная Активность в Генетических Модификациях) — это новейший инструмент борьбы с преступностью и новоиспеченный драконовский свод законов. Самые новые злодеяния, привлекающие внимание — помешанной на крови публики. Эта толпа очень нуждалась в козлах отпущения для… да для всего. Но Пери?.. Бестолковая, неуклюжая и глупая Пери!.. Нет… это невозможно.
Специальная подготовка не подвела, и она спокойно спросила:
— Ты сейчас где?
— Остров Райкерс, — промолвила Пери. В ее голосе звучало облегчение: «все будет хорошо, Ди снова все за мной приберет».
Чтобы
— У тебя есть адвокат?
— Нет. Думаю, что ты сама позаботишься об этом.
Ну разумеется. И теперь прислушавшись, Ди услышала в трубке всю приглушенную какофонию острова-тюрьмы — этой хаотичной адской дыры, где всех предполагаемых преступников хватали из более крупной чертовой бездны Манхеттена, обрабатывали и плохо с ними обращались. Однако Пери на Манхеттене не жила. Не обитая там, шанс избежать ареста был ничтожно мал. В последний раз, Ди получала весточку от своей сестры, когда она направлялась на пляжи Северной Каролины.
На этот раз Пери опередила ее и пояснила:
— Полагаю, они отвезли меня на этот остров, потому что это было офшорное правонарушение. На лодке, точнее на катере… Пошла отсюда, сука! Я еще не поговорила!
— Ладно Пери, отдай телефон, пока тебя не побили. У тебя было две законных минуты. Приеду сразу, как только смогу.
— Ох, Ди, я… — трубка замолчала. Ди застыла в раздумьях, держа бесполезную трубку.
«Какой была Пери? Жалостливой? Испуганной? Наивной? Но она всегда думала только о себе. Может стоит ее просто оставить там? Убраться из ее жизни раз и навсегда. Преподать Пери урок. Просто взять и оставить ее там на произвол судьбы, хотя бы на разок…»
Однако Ди, уволившись из полиции меньше года назад, была слишком хорошо знакома с этим островком-тюрьмой. И отправилась одеваться.
— И почему именно я? — поинтересовался Элиот Крамер, появившись в дверях ее однокомнатной квартиры на четвертом этаже, как только рассвело.
Тусклый солнечный свет — проникал в большое южное окно жилища Ди: единственное преимущество ее обиталища. Хотя не только: квартира находилась на дальнем краю района Нью-Йорка — Квинс, а не на ближнем. Многие люди, опасались солнечного света проникающего в помещения. Страшились ультрафиолета, вызывающего рак кожи, несмотря на разъяснения — стекло отфильтровывает опасность. Но если бы они [люди] слушали, что им говорят.
— Почему ты? Да потому что ты единственный порядочный адвокат, которого я знаю.
— Да ладно Ди, ты двадцать лет отрубила в Департаменте Полиции Нью-Йорка… и обнаружила ли ты там хоть одного приличного адвоката?
— Элиот, порядочный... в обоих смыслах. Обычно высокоморальные — некомпетентны, а тех, кто квалифицирован… уже купили.
Он покачал головой.
— Малыш, я рада, что наши взгляды на жизнь пока еще так разнятся. Но у тебя еще все впереди, просто ты еще не такой взрослый.
— И сколько ж лет твоей сестре? — спросил Крамер, когда они торопливо спускались по лестнице. — И напомни, как ее зовут?
— Пери Ставрос, ей двадцать семь. Я стала ей мамой, после того как наши родители погибли в железнодорожной катастрофе.
— Так что именно с ней произошло?
— Без понятия, — ответила Ди. — И даже когда она расскажет… похоже вся картина произошедшего, нам не предстанет.
— Мда… просто замечательно, — с несчастным видом пробормотал Элиот.
Они вышли на улицу, окунувшись в бледно-зеленый свет под густыми деревьями. Молодые деревья, саженцы, кустарники… В этой части Квинса — сажали всего шесть лет, со времени кризиса. Вокруг отсутствовали большие деревья, их более зажиточные районы сразу же импортировали — бог знает откуда.