И одной любви достаточно
Шрифт:
— Ну вот что мне с тобой делать? Вернее даже с вами? — спросила меня Наталья Игоревна, как только я сел за столик.
— А разве с нами нужно что-то делать?
— Нет, но понимаешь, — замялась Наталья, — я за свою не столь короткую, но и не столь длинную жизнь не видела подобного. Подобной любви. Такой глубины и силы чувств.
— А это плохо? Чего Вы боитесь?
— Нет, это просто прекрасно. И знаю, что Маша отсчитывает каждый день до своего совершеннолетия. Каждый прожитый день приближает её к вашей свадьбе. Но до совершеннолетия ещё больше двух лет, и я боюсь…
— Что
— Да, примерно этого.
— Этого не будет. Мы не допустим.
— Да, я хочу в это верить. Потому что я не хочу моей судьбы для дочери.
— Вы о разводе?
— Да. Я была юна и глупа. Наивно полагала, что ребёнок спасёт наш брак. Но спустя 5 лет после рождения Маши, мы развелись.
— А она видится со своим отцом?
— Да, конечно. Раза три в год. Он её любит, но меня похоже, что не любил никогда.
— Мне жаль, что у Вас всё так сложилось.
— Ничего, всё нормально. Я же уже 10 лет живу одна. О, смотри, ещё один номер от нашего класса. Танец.
— Маша не участвует?
— О, нет. Если бы она участвовала во всех трёх номерах, то это бы не поняли.
— Во всех трёх? То есть у Маши ещё будет выступать?
— Упс, кажется я проговорилась. Это должен был быть сюрприз.
— Кхм, ну ладно. Наталья Игоревна, а у вас были мужчины после развода? Всё-таки 10 лет, как Вы сказали.
— Да, мужчины были. Но до чего-то серьёзного никогда не доходило.
— А была какая-то одна причина, или множество факторов влияли на это?
— Пожалуй, что множество. Смотри, а вот и наша Маша вернулась. Ну вот, всю тушь пришлось смыть. Я ведь уже спрашивала у тебя, до чего ты довёл мою дочь?
— До счастья и блаженства?
— Эх, пожалуй что так. Я кажется начинаю ревновать.
— Ревновать?
— Да. Машу к тебе. Мне кажется, что… Да нет, даже не кажется, а так оно и есть. Она любит тебя больше меня.
— Я думаю Вы не правы. Просто любовь ко мне она демонстрирует, а свою любовь к Вам она скрывает глубоко внутри, как и все подростки в этом возрасте.
— Возможно. Вторые выступления заканчиваются, а значит пора для медленных танцев. Первый ты пропустил, а последний за Машей. Ого, ты только глянь! — сказала Наталья Игоревна и движением головы указала на группу из четырёх школьниц, которые двигались в нашу сторону, — да ты прямо нарасхват!
— Эм, да, бывает и такое, — сказал я неуверенно. Номер закончился и ведущий объявил о втором медленном танце.
— Ваня! Можно тебя пригласить на танец? — хором закричали девочки?
— Воу, девочки, мне конечно же льстит такое внимание, но вас много, а я один. Вы пришли одновременно, а бросать жребий — значит проявить неуважение к вам. Однако кое-кто не побоялся и подсуетился заранее. Соня? — сказал я и протянул девочке руку. Спустя мгновение раздумья, она вложила свою ладонь в мою, и мы пошли в центр зала. По дорогу Соня обернулась, взглянув на тех, кого она обошла.
— Спасибо, — сказала Соня, когда моя рука оказалась у неё на талии, а её рука на моём плече.
— Ну это же правда. Ты наверняка нервничала, прежде чем подойти ко мне тогда, перед выпускным,
— Ахах, нет, я лишь подмигнула и подразнила.
— Эх, подростки. Хотя я сам подросток, — сказал я и обвёл взглядом зал. Недалеко от нас Маша танцевала с каким-то парнем. Весьма симпатичным кстати. Мы с ней встретились взглядами и кивнули друг другу.
— Ты хорошо танцуешь, — сказала Соня.
— А мне всегда казалось, что плохо. Ну это видимо для тебя хорошо. А, и Соня, только не влюбляйся в меня, хорошо?
— Мне кажется поздно, — сказала девушка и опустила взгляд. Вскоре танец закончился, и поблагодарив Соню за танец, я отправился на своё место.
— Ну что, как поворковал? — спросила Наталья Игоревна.
— Хорошо, грех жаловаться, — невозмутимо сказал я. — Это видимо у вас семейное, да? Такие шуточки?
— Возможно. О чём поговорил с Соней?
— Сказал ей о том, что не стоит в меня влюбляться.
— Ух ты. А она?
— Сказала, что уже поздно.
— Мда, появился значит ловелас и разрушитель сердец девятиклассниц. Теперь все будут не только Маше, но и Соне завидовать.
— Ох, может хватит об этом? Я просто устал от этих разговоров, о том, какой я идеальный, ловелас, и вообще мужчина влажных грёз.
— Ахаха, ну ладно. На чём мы остановились? Ах да, на мужчинах в моей жизни. Причины были разные. И я уже не помню какие. Но помню, что вскоре решила, что в моей жизни есть место только для Маши и работы. Впустить в свою жизнь мужчину, значит пожертвовать чем-то. Разумеется, пожертвовать Машей, моей долгожданной дочкой, единственным ребёнком я не могла. Работа? И надеяться на то, что мужчина обеспечит достойную жизнь мне и дочери? Нет, благополучие дочери в моих руках, так что я сделала свой выбор. О, а вот и тот долгожданный момент.
— Вы о чём? — спросил я, и ответила мне не Наталья Игоревна, а ведущий, который объявил Машу.
— Можешь встать, — тихо сказала мне Наталья Игоревна, пока Маша ещё не начала петь, — ей это поможет. Ведь это песня для тебя.
— Я знаю эту песню…, — тихо сам себе сказал я и встал.
Это была Лана Дель Рей. «Young & beautiful». И теперь я понял, почему мне стоило встать. Чтобы Маша видела меня. Она была почти недвижима, лишь покачивалась слегка, словно травинка, колышимая ветерком. Плавные и нежные движения рук придавали изящества этому чуду. Мы не отводили глаза друг от друга. Но вскоре песня кончилась, и Маша вновь сошла со сцены прямо в уборную.
— Это было…, — замялся, подбирая нужные слова, — просто восхитительно.
— Да. Она сильно переживала, что не сможет. Песня очень сложная, но она чувствовала, что спеть нужно именно её.
— Да…, — только и сказал я. Остальные выступления конечно прошли мимо меня. Я ждал медленного танца. Нашего танца. Ведущий объявил о том, что основная программа заканчивается. Через несколько мгновений будет объявлен последний танец. Мы с Машей встречаемся взглядами. Чувствую, как ноги каменеют, не в силах поднять меня с места.