И опять Пожарский. Тетралогия
Шрифт:
Петер совета послушался, и книги царю Михаилу Фёдоровичу Романову отправил. И вот теперь пришло письмо от Патриарха Филарета. Нужно было к тем ста пятидесяти экземплярам, что уже были напечатаны, срочно печатать ещё двадцать.
А ещё через неделю принесли ему грамотку и от Государя. Михаил Фёдорович благодарил Шваба за подарок и награждал дворянством с пятьюдесятью четями земли в Жарской волости Балахнинского уезда. Грамотку эту передал книгопечатнику подьячий Замятий Симанов. Он же указал, где теперь находится вотчина нового российского дворянина Петра Петровича Шваба. Было у Петера теперь прямо на границе с владениями Пожарского деревенька в пять дворов.
Пришлось
Сам же книгопечатник, вместе с отцом Матвеем, работал сейчас над четвёртой книгой, которая называлась: "Молитвенник". Книга содержала в себе утренние и вечерние ("на сон грядущим") молитвы, а также правило ко Святому Причащению (которое включает три канона и Последование ко Святому Причащению), то есть самые употребительные молитвы для домашнего (келейного) чтения. Кроме того там были также Благодарственные молитвы по Святом Причащении. На первый взгляд ничего сложного, и рукописных "молитвословов" хватало. Но книга была чисто церковной, и вся тяжесть легла на отца Матвея. А тот опять бился на смерть за каждую букву. Наконец, первого августа рукописный вариант был утверждён и Шваб приступил к набору книги, хотелось до возвращения Петра Дмитриевича воплотить его задумку.
Событие восьмидесятое
Симон Майр прибыл в Линц третьего июня 1619 года. И как оказалось очень вовремя. Иоганн Кеплер намеревался выезжать в Московию на следующий день. Когда к нему пришёл еврей, чтобы получить ответ на письмо от маркиза Пожарского, Иоганн уже окончательно решился ехать. Он продал дом и договорился с их слугой Луханом, что тот с женой и двумя сыновьями отправляется с ними в Вершилово. Вторая жена Кеплера Сусанна поплакала и стала собираться в дорогу. Мать Кеплера Катарина, согласилась поехать с сыном в сказочную страну, не раздумывая. В Австрии шла война, и инквизиция опять подбиралась к ней. Помощник Кеплера Яков Барч тоже не долго думал. Он был молод и предан своему учителю. Разве можно оставить его одного. Еврей купил три большие повозки и карету для женщин и детей.
В это время и появился Симон Майр. Еврей ни слова, ни говоря, купил ещё одну карету. Он же нанял четырёх молодых людей возчиками, до Кракова. Перед отъездом еврей поинтересовался все ли книги взял с собой Кеплер и вручил тому пистолет и пятьсот талеров. Для вечно сводящего концы с концами Иоганна это были большие деньги. До Кракова они добирались месяц. Им повезло, буквально по их следам следовала опустошительная война.
В Кракове передохнув после изнурительной дороги три дня, они наняли новых возчиков до Бреста. Опять трёхдневный отдых и смена возниц, теперь до Минска. В Речи Посполитой было относительно спокойно. Дороги были в приличном состояние и разбойники ни разу не покусились на астрономов. В Минске они в очередной раз поменяли возниц теперь уже до пограничного с Московией Смоленска. Седьмого августа 1619 года поезд из двух карет и двух повозок заваленных книгами въехал в принадлежавший
Последняя часть пути до Москвы далась тяжелее всего. Пошли дожди, дороги развезло и мужчинам то и дело приходилось выходить и всем вместе выталкивать повозку или карету из ямы. Возчики пугали казаками, которые после недавно закончившейся войны теперь промышляют татьбой, нападая на купцов и мелкие поселения, но по счастливой случайности или по промыслу Божию они избежали встречи с этими "казаками".
Первого сентября показались купола московских соборов.
Событие восемьдесят первое
Питер Пауль Рубенс собирался в Вершилово. Он не понимал, зачем туда ехать. И самое главное, было жаль бросать всё нажитое непосильным трудом. Поэтому сборы были долгими и основательными. Рубенс переговорил со своими учениками. Антонис ван Дейк оставался в Антверпене и продолжал работать над завершением уже начатых работ. Метр поступил мудро, он набрал пару десятков заказов, сделал предварительные наброски и взвалил всю дальнейшую работу на любимого ученика.
С собой Рубенс брал двух других учеников, которые уже выросли в самостоятельных художников: Якоба Йорданса и Франса Снейдерса. Снейдерс не любил изображать людей, человеческие фигуры на его картинах писал Якоб Йорданс. Оба были женаты и имели детей и решили брать их с собой. Сам Рубенс тоже вёз с собой жену Изабеллу и троих детей: восьмилетнюю Клару Сирену, пятилетнего Альберта и двухлетнего крошку Николааса.
Кроме этих, уже самостоятельно работающих художников, Рубенс брал с собой и семь подмастерий, ещё не имеющих своего имени в искусстве, но обещающих в будущем стать неплохими живописцами. Все они были ещё молоды, и обзавестись жёнами и детьми не успели.
Получалось, что нужно брать и подмастерий по приготовлению красок. Как и приличный запас этих красок. Только двадцать граммов ультрамарина из лазоревого камня (ляпис лазурь) обошлось художнику в десять флоринов. Пришлось брать двух слуг с жёнами и детьми и трёх натурщиц.
Одним словом набрался целый корабль. Вот его Рубенс и нанял. Шхуна "Посейдон" вышла из Антверпена 14 июля 1619 года и 2 августа благополучно добралась до Риги. В этом городе пришлось задержаться. Оказалось, что до Москвы путь не близок и опасен. В результате Рубенс заключил договор с десятком наёмников, которые должны были сопровождать обоз до Вершилово. Это обошлось художнику в кругленькую сумму. Нужного количества карет и повозок тоже пришлось дожидаться. В итоге Ригу покинули только 8 августа. Впереди был месяц путешествия по далёким от совершенства дорогам.
Событие восемьдесят второе
Пётр Дмитриевич Пожарский на одном из вечерних привалов уединился с бывшим Казанским воеводой Никанором Михайловичем Шульгиным.
– Никанор Михайлович, – начал княжич, – Мы уже скоро подойдём к Уфе. Может, у вас есть какие ни будь пожелания.
– Да какие могут быть пожелания. Везли меня в Тобольск в ссылку, да по дороге напали торгуты и побили почти всех стрельцов, а меня и ещё двоих легкораненых стрельцов Ивана Зайкова, да Тимоху Вторых в плен забрали. Теперь ты меня в Уфе воеводе передашь, и снова в Тобольск с другими стрельцами отправят, – пожал плечами бывший городовой дьяк и бывший воевода Казани.