И опять Пожарский
Шрифт:
Выслушав всё это, Фома опять упал на колени и взмолился:
– Ослобони, князь-батюшка, не справиться мне с задумкою твоей!
– Один, конечно, не справишься, но есть я, есть иконописцы, лучшие на Руси, есть отец Матвей, да будут еще пять пацанов тебе помогать. Пахать и сеять тебе больше не надо. Вырезай картины и учи мальцов. Если испортите одну картину, то ничего страшного, лес, поди, не кончится, новый щит плотники сделают. Будешь в месяц получать по рублю, за счет этого семью кормить и ученикам за успехи пряники выдавать.
И
«Эх, как легко быть простым пахарем», – думал теперь мастер Андронов, вырезая рычащую медвежью пасть.
Событие пятьдесят третье
Лукаш Донич закончил вставлять лазоревый яхонт (сапфир) в крепление на колпачке очередной перьевой ручки и встал, чтобы размять затёкшую спину. В это время в мастерскую, теперь расположенную в Вершилово, вошёл Пётр Пожарский.
– Доброго здоровья, Лукаш. Как у тебя успехи? – Княжич уселся на лавку, закинул ногу на ногу и осмотрелся.
Лукаш уже привык к неожиданным визитам компаньона, и сейчас он видел, что ноги у Петра подрагивают, он постоянно меняет их местами. Что-то новое придумал, понял ювелир.
– Уже шестой месяц начался, как мы перьевые ручки делаем, а заказов всё больше и больше. Не знаю, как и справляться, – посетовал чех.
– Ладно, Лукаш, не буду тебя томить. Придумал я одну диковину. Она, конечно, столько прибыли, как ручки, не принесёт, более того, она и славы нам не принесёт. Нельзя будет нам говорить, что это наша работа, – загадочно начал Пожарский.
– Так зачем же за такую работу браться? – не понял ювелир. – Дел и так хватает с избытком.
– Скажи, Лукаш, как называют Русь на Западе?
– По-разному называют, кто Московией, кто Тартарией, – неуверенно начал чех.
– Называют нас дикой и варварской Московией, – перебил его Пожарский. – Как это исправить?
– Думаю, очень непросто это будет сделать, нужно чтобы все города и сёла стали такими, как Вершилово, – предположил Донич.
– Не поможет, Лукаш, будут завидовать и лезть с войной, всю Европу для этого объединят, – махнул рукой княжич.
– Что же ты придумал, Пётр Дмитриевич? – поинтересовался ювелир.
– Ты слышал про Атлантиду?
– Слышал, эту легенду записал Платон, мыслитель греческий, – кивнул чех.
– Где же она находится? – улыбнулся Пётр.
– То есть великая тайна. Об этом никто не знает, – развёл руками Донич.
– Вот! А находится она на дне озера Байкал, что казаки к нашей державе присоединили.
– Как же ты проведал о том озере, Пётр Дмитриевич?
– Мы с тобой создадим эту легенду. И будут русские не варварами, а потомками знаменитых атлантов. А варварами будут как раз жители Европы, – поднял палец вверх княжич.
– Разве под силу двоим такое? – грустно улыбнулся чех.
– Слушай мою задумку, Лукаш. И потом скажи, пройдёт или нет наша уловка.
Пётр поднялся с лавки и протянул ювелиру листки с рисунками. Это были монеты. Лукаш
Первой была золотая монета. На аверсе была цифра «1» в арабской транскрипции и надпись на новых буквах, придуманных Петром, «атлант». «Один атлант», по кругу снизу до половины монеты с обеих сторон был венок из сплетённых веточек ели. На реверсе было чудо. Там в профиль была нарисована мужская голова с окладистой бородой, и вместо глаза был вставлен небольшой лазоревый яхонт.
Следующая монета была из серебра, она была такого же размера, что и золотая. На аверсе стояла цифра «10», ниже шла надпись «пикселей» и тот же венок. На реверсе была нарисована ветка рябины, и ягоды сделаны из граненых лалов. Даже на рисунке было видно, что это чудо. Как же прекрасно это будет смотреться в металле!
Третья монета была поменьше второй и тоже из серебра. Она была в пять пикселей. На реверсе был нарисован колокольчик с поникшими головками цветов. Лепестки колокольчиков были сделаны тоже из лазоревых яхонтов.
Четвёртая монетка была самая маленькая, в один пиксель. На реверсе была ромашка с жёлтым центром из шафронита (цитрина).
– Пётр Дмитриевич, это ведь чудо. Только как эти монеты выдать за старинные? – Лукаш с вожделением перебирал листы, не мог наглядеться.
– Легко. Когда ты сделаешь монеты, то до того, как вставлять камни, нужно засунуть их в горшок и дать мальчику, чтобы он тот горшок встряхивал несколько дней. Тогда монеты будут выглядеть потёртыми, старыми, – объяснил Пётр Дмитриевич. – Потом сделаем шкатулочку резную из гнилого дерева и скажем, что так и нашли в подводной пещере на озере Байкал.
– Да вся Европа и сейчас просто неграмотные и немытые варвары по сравнению с жителями Пурецкой волости. Что же будет, когда всплывут эти монеты? Не полезут ли они все в этот Байкал?
– Пусть лезут, может, чего и найдут. Обратно вернуться будет затруднительно. Туда год пути, да назад столько же. Зима, морозы, отсутствие дорог. Дикие вогулы тоже поучаствуют. Не завидую я европейцам, в тех местах оказавшихся.
Княжич походил по мастерской, думая о чём-то своём. Лукаш ему не мешал.
– Ладно. Я вскоре уплываю на Урал-камень, вернусь, вернее, надеюсь, что вернусь, к осени. Вот к этому времени, никуда не торопясь и никому не показывая, и сделай по несколько штук каждой монетки. Всё, Лукаш, пошёл я, некогда, дел по горло. – С этими словами княжич поклонился ювелиру и вышел.
Лукаш Донич сидел и перебирал рисунки. Может, русские и в самом деле потомки атлантов? По крайней мере, Пётр Пожарский точно из них.
Событие пятьдесят четвёртое