И осталась только надежда…
Шрифт:
– Лежи, ты еще очень слаба.
Глаза я открываю раньше, чем до меня доходит, что лучше этого не делать. Но уже поздно что-либо менять, и лицо мгновенно вспыхивает румянцем, как только становится очевидной пикантность ситуации, в которой я нахожусь.
Несомненно, что я полностью раздета. Да и Туоран не просто лежит рядом со мной и укрыт тем же одеялом, что и я, но и властно прижимает меня к себе, вопреки моему сопротивлению. Он полуодет.
Очередная попытка вырваться заканчивается тем, что он нависает надо мной, насмешливо прищурив глаза, и очень неприятным голосом, похожим на тот,
– Еще раз дернешься, мне останется только воспользоваться этой возможностью.
Его губы складываются в кривую улыбку, но я это отмечаю вскользь, отказываясь воспринимать, не в силах отвести взгляда от его глаз.
В их глубине безмерная усталость, и тревога, и… радость.
– Зачем ты меня топил? – Ни одного разумного вопроса в моей голове нет, а вот воспоминаний о том, что предшествовало этому мгновению, множество, удивительно ясных, словно я была не участником, лишь свидетелем происходящего.
Выражение его лица неуловимо меняется. И теперь это не язвительная ирония, а мягкое лукавство.
– Пытался разбудить твой инстинкт самосохранения.
– Зачем?
Мое непонимание его развеселило.
– Ты решила умереть, а я обещал маленькой принцессе, что не позволю тебе погибнуть.
Я была обнажена, он не торопился отстраняться, волнуя не только этим, но и тем, насколько естественно и легко держится. И это одновременно смущало, вызывало желание еще сильнее прильнуть к нему и раствориться в исходящем от него ощущении мощи, и не давало до конца осознать сказанное им.
– В следующий раз я буду знать, что провести инициацию мага Равновесия – еще та задачка.
Мое молчание он расшифровал правильно, да и смесь эмоций, бросающих меня из одной крайности в другую, похоже, не осталась им незамеченной. Он хоть и старался сохранить серьезность на своем лице, его глаза смеялись.
– Отпусти. – Несмотря на то что моя просьба прозвучала весьма невнятно, я была полна решимости настоять на своем.
– Ты настолько жаждешь отправиться к предкам?
Его глаза и губы обманывали друг друга. В черных зрачках царило изнеможение, а губы скалились, унижая.
И я, не обращая внимания на второе, пыталась разобраться в первом. То, что без его помощи не обойтись, стало ясно сразу, как только я связала его слова о Хаосе и Порядке, которые он произнес, как только вошел в эту камеру, и собственные ощущения.
– Кто такие маги Равновесия?
Несколько секунд он смотрел на меня с некоторым недоумением, похоже, не ожидал, что вместо ответа услышит вопрос, но быстро успокоился. Но не так, как раньше, напоминая каменное изваяние. Его взгляд стал мягче, да и губы были слишком близко от меня, чтобы я не заметила, как он сдерживает легкую улыбку.
Но, прежде чем удовлетворить мое любопытство, он откинулся на подушку, явно намекая этим, что покидать меня не собирается.
– Объяснить это еще труднее, чем было вытащить тебя из магической комы.
Довольно узкая для двоих лежанка не оставляла мне возможности отодвинуться от него, как и сбежать, – он устроился с краю, но я, пока он задумчиво смотрел в потолок, максимально прижалась к стене, радуясь уже и тому,
– Есть несколько видов опор, позволяющих магу влиять на окружающий его мир. Самыми доступными считаются стихии. Те, кто владеет подобными способностями, используют основные характеристики, присущие огню, воде, ветру и земле, а в заклинаниях есть вибрации соответствующего диапазона частот. Более сложный уровень – это ментальная магия, магия крови и некромантия. Первая основана на возможности управлять разумом других существ, вторая призывает жизненную силу, а третья рождается после перехода на нематериальный уровень существования. Эти семь видов в той или иной мере используются практически всеми расами, пусть у каждой и есть свои предпочтения, связанные не столько с историей их развития, сколько с теми же самыми вибрациями. А вот с Порядком и Хаосом все обстоит несколько иначе.
Он снова замолчал, и хотя теперь я не могла видеть его лица, он лежал выше меня, одного взгляда на резко очерченный подбородок было достаточно, чтобы понять, насколько оно заледенело.
Я не знала, считала ли его красивым, мне был ближе славянский тип, к которому я сама принадлежала. Впрочем, те образы, в которых предстали передо мной Кирилл и Радмир, тоже относились к тем, которые я выделяла среди мужчин. Но я не могла не признать, что даже в том состоянии, в котором я была, увидев его лицо, отметила его привлекательность.
В жестких линиях ощущались хладнокровие и сила, во взгляде – решимость, за которой угадывалась тщательно скрываемая мягкость. Я надеялась, что правильно разобралась в том, что видела.
Не думаю, что я такой уж знаток мужской души, не говоря уже о том, чтобы распознать внутренние побуждения представителя совершенно иного народа, но женское чутье подсказывало, что если я и ошибаюсь, то незначительно.
К тому же я помнила, как реагировала на этого даймона Альена. Пусть она и была еще совсем ребенком, я не стеснялась положиться на ее мнение. Девочка была из иного мира и иногда казалась более опытной, чем я.
Воспоминание о малышке вызвало чувство вины. Я не хотела, чтобы она оставалась с тем, кто рождал в ней страх. Но только я собралась спросить у Туорана о том, где сейчас находится моя подопечная, как он заговорил, продолжая свой рассказ:
– Там, где Порядок созидает, создавая из более простого более сложное, упорядоченное, имеющее структуру, Хаос разрушает, тоже творя в процессе своего действия, но более упрощенные формы. Один сравнивают с огнем, другой – с холодом. Один считают эквивалентом жизни, второй – смерти. Представителями одного направления являются драконы, другого – мы, даймоны.
– А маги Равновесия – люди?
Наверное, я рассчитывала на то, что, прежде чем мне ответить, он приподнимется и посмотрит на меня, уж больно происходящее напоминало абсурд.
Мысль о том, что мы вот так, раздетые, лежим рядом и говорим о подобном, не давала мне покоя, вызывая странную ассоциацию с душевной болезнью. О том, кто именно ею страдает, задумываться не стоило, вариант был лишь один.
Но моей надежде не суждено было сбыться, уверять меня хотя бы мимолетным взглядом, что это не бред, он не стал.