И пошла писать губерния…

Дела прокурорского надзора Смоленского окружного суда. Песочного цвета бумажные папки с вычурным печатным шрифтом на конец 19 века, и тёмно-зелёные, подписанные от руки, в начале века 20-го. Сколько же всего разного-интересного кроется в их бумажном чреве. Тут уж, как говориться, каждой твари по паре. И тебе воры с мошенниками, и грабители с убийцами, и политические в наличии.

Помощник акцизного надзирателя 2-го округа Смоленской губернии Василевский получил сведения, что в сельце Тестове Красноболотовской волости Дорогобужского уезда в доме мещан Милеевых устроена тайная винокурня. Нагрянув 19 марта 1874 года в Тестово с полицейскими, Василевский действительно обнаружил целый винокуренный завод, устроенных братьями Василием, Владимиром и Фёдором Милеевыми в огромном подвале под сараем на дворе их жилого дома. Выдала преступное предприятие высокая дымовая труба, шедшая прямо от земли у одной из стен

оного сарая и заведённая через стену жилого дома в трубу русской печи на кухне. В том же сарае обнаружена 20-ти вёдерная бочка с бардой. Неподалёку от неё находился скрытый вход в подземелье. В том подвале с бревенчатыми стенами, потолком и земляным полом был обнаружен полицейскими винокуренный завод со всем необходимым для производства вина оборудованием.

На допросе в окружном суде помощник акцизного надзирателя Василевский заявил, что с полицейскими они застали винокурню в работе. «Затор только что был отворён, даже сусла ещё были не совсем разработаны, паровик и печь горячие. Два квасильных чана с бражкой в последовательном брожении суточной и двухсуточной спелости. Перегонный аппарат, правда, был в бездействии». Также Василевский добавил, что у отца Милеевых в Ельне был в недалёком прошлом свой винокуренный завод.

Пётр Степанов, также выступивший свидетелем на суде, показал, что Василий Милеев не раз закупал у него большие объёмы ржаной муки (до 32 пудов), отговариваясь, якобы мука нужна для пропитания работавших на него плотников. По показаниям других свидетелей полугар у Милеевых постоянно покупали мещанка деревни Михайловки Дорогобужского уезда Анна Салелкина и Евдокия Филипповна Тетерина. Однако их вину суд доказать так и не смог. К штрафу был осуждён принявший на себя всю ответственность Василий Андреевич Милеев. Чтобы понимать объёмы производимого на подпольном заводе вина, скажем, что штраф был выставлен Милееву в сумме по тем временам астрономической: семнадцать тысяч восемьсот девяносто три рубля 50 копеек, из которых 35 рублей 10 копеек – тройная цена патента, 5 674 рубля 50 копеек стоимость акциза и 11 049 рублей собственно штраф в двойном размере акциза на выкуренное и реализованное хлебное вино.

У Владимира Семеновича Высоцкого есть замечательная «Песенка ни про что или что случилось в Африке». Но вот что касаемо тезиса «что в лоб ему, что по лбу, всё едино» тут бы с ним вряд ли согласился бельский мещанин Иван Петрович Каптелов. По лбу это больно и даже где-то обидно. Ну да обо всём по порядку.

Во второй половине марта 1882 года на пристани города Белый Смоленской губернии загружались для похода в Ригу барки местного купца Синягина. Караван он собрал немаленький, поэтому разные барки грузили разные артели. В одной из них были бельские мещане Иван Петрович Каптелов, Захар Тихонович Заренбин, Андрей Николаевич Здонский, Иван Петрович Шевельков и Василий Михайлович Шевельков. А вот вторая артель состояла полностью из крестьян Бельского уезда, и руководима была крестьянином деревни Крылово Алексеем Осиповым. Мещане таскали хлеб на барку по широкой доске, кою после работы оставляли на пристани. А вот 17 марта доску они на месте не нашли. Каптелов углядел знакомую доску у артели Осипова, и без слов попытался её забрать. После чего незамедлительно получил по лбу берёзовым колом, взыграла в оппонентах вечная нелюбовь деревенских к городским.

На следующий день полицейский надзиратель 2-й части города Белого составил протокол об избиении крестьянами артели Осипова Ивана Каптелова. По словам свидетелей, упавшего от удара колом по голове Иван Петровича ещё долго пинали и били дрекольем артельщики Алексея Осипова. Спрошенный Осипов не желая выдавать виновного, показал полицейскому, что драка действительно началась из-за доски, а вот кто приголубил Каптелова колом по голове, он, Осипов, не видел. Уездный врач Максимилиан Дейч, обследовав Ивана Каптелова в присутствии понятых безземельного крестьянина Будинской волости Василия Семёнова и крестьянина Егорьевской волости деревни Толстяков Нила Егорова, выдал заключение о лёгком вреде здоровью потерпевшего. Рана находится на палец выше переносья, S-образной формы с неровными краями, высотой около 3/4 вершка и шириною не более 1/8 вершка. Проникает же оная рана, по словам уездного врача, вглубь до лобной кости.

К 25-му марта, исполняющий должность судебного следователя 14 участка Смоленского окружного суда Краевский уже имел полное представление о случившемся. В протоколы были занесены показания самого Каптелова (бельский мещанин, 48 лет, малограмотный, православный, не судимый, проживает во 2-й части Белого в собственном доме), его коллег по артели грузчиков Василия Михайловича Шевелькова (50 лет, православный, малограмотный, не судим, проживает во 2-й части Белого в собственном доме), Ивана Петровича Шевелькова (24 года, православный, малограмотный, не судим, проживает во 2-й части Белого в собственномдоме) и Андрея Николаевича Здонского (22-х лет, православный, неграмотный, не судим, проживает во 2-й части Белого в собственном доме). Все они в один голос утверждали, что Каптелов

был прав в своём требовании вернуть широкую доску, ибо без неё работа артели по загрузке очередной барки Синягина встала бы. Но вот виновного в нанесении раны Ивану Петровичу бельские мещане назвать не могли. Кто их там лапотных разберёт.

Имя вредителя назвала, к большому удивлению следователя Краевского, жена Ивана Каптелова Татьяна Петровна (46-ти лет, неграмотная, не судима, православная). Вот уж действительно, язык до Киева доведёт. В доме бельской мещанки Марфы Ильиничны Колесниковой проживает Василиса Гаврилова, которая рассказала Татьяне об избиении её мужа. В тот день она, как и всегда, просила милостыню на пристани, и видела, как Иван Каптелов получил колом по голове. А вечером того же дня ей назвал имя преступника её зять Ефим Лукьянов. Ударил колом по голове Каптелова якобы крестьянин Покровской волости Бельского уезда Павел Фокин. Ефим на допросе эту информацию следователю не подтвердил, сказав, что не был в тот момент на пристани и не видел, кто ударил Каптелова. На запрос следователя Краевского Покровское волостное правление в лице волостного старшины Тихона Борисова и писаря А. Болдина донесло окружному суду, что Павел Фокин получил паспорт для проживания в городе Риге и ушел вместе с караваном купца Синягина.

Собрав все показания, следователь Краевский направил дело в Смоленский окружной суд, написав в заключении, что просит закрыть дело о нанесении лёгких телесных повреждений Ивану Петровичу Каптелову за недостаточностью улик. Однако прокурор окружного суда вернул дело на доследование, указав следователю, что по букве закона при невозможности определить лицо нанесшее ранение, ответственности подлежат все участники драки. Краевский снова взялся за Алексея Осипова. Тот же «на голубом глазу» врал, что не знает большую часть своих артельщиков, ибо набирал их уже на пристани Белого. Вытянуть из артельщик Осипова Краевский смог, помимо Павла Фокина, имя только одного грузчика крестьянина Покровской волости Бельского уезда Андрея Евдокимова. Этот двадцатичетырёхлетний мужик в недавнем прошлом был судим за кражу в городе Риге. Но и он, как оказалось, уплыл с караваном Синягина. Дело зашло в тупик. Через пару лет вялотекущего следствия прокурорский надзор закрыл-таки дело за недостаточностью улик.

10 мая 1892 года в местечко Починок Смоленской губернии прибыл неизвестный человек. Явившись к приставу 1-го стана Ельнинского уезда Прокоповичу, он представился коллежским советником Павлом Александровичем Козловским. В удостоверение своей личности предъявил билет, выданный Брянским уездным полицейским управлением 20 ноября 1891 года сроком на 1 год за номером 139. Прожив в Починке три дня, назвавшийся Козловским выехал, а 27 мая явился в губернском городе Смоленске к приставу Подлуцкому, предъявив те же документы. И затерялся в большом городе. Полицейским расследованием было установлено, что под именем коллежского советника Козловского скрывается персидский подданный Николай Иванович Керимов, состоящий под гласным надзором Брянского полицейского управления. Вскоре Керимов был обнаружен проживающим в Смоленске на Верхне-Донской улице в доме Иванова. Персидский подданный Николай Иванович Керимов, 43-х лет, привлечён к суду постановлением прокурора Смоленского окружного суда согласно статье 977 Уложения о наказаниях за проживание в Ельненском уезде и городе Смоленске по чужим документам.

2 января 1893 года отставной бомбардир Гаврила Иванов, церковный сторож села Городец Юхновского уезда ушел после обеда из дому, сказав жене, что отправляется в деревню Малое Виселёво (Хохловку) в гости. Вернулся он ещё засветло, пребывая в испуганном и встревоженном состоянии. Жене своей Федосье Семёновой Гаврила поведал, что в гостях у отставного рядового Андрея Иванова при большом скоплении народа он поссорился с жителем Малого Виселёво Спиридоном Ивановым, который в непотребно пьяном виде взялся выгонять его из избы. Когда Гаврила выходил, подскочивший сзади Спиридон ударил его кулаком в затылок, от чего отставной бомбардир упал и сильно ударился боком о притолоку двери. Через несколько дней, а именно в пятницу Гаврила отправился в Юхнов для получения пенсии и подачи жалобы мировому судье на Спиридона Иванова. Вернувшись из города на следующий день, он пожаловался жене, что очень устал и «ноги у него подламываются». Испивши колодезной воды, Гаврила улегся на лавку, на которой и пролежал пару дней, ничего не ев и жалуясь на боль в груди и особенно в правом боку. 14 января отставной бомбардир Гаврила Иванов умер.

На следующий день в Городец явился Аксиньинский волостной старшина Емельян Егоров. С крестьянами деревни Костюков Сергеем Дмитриевым, Иваном Никифоровым и Григорием Григорьевым они застали над телом умершего церковного сторожа рядом с безутешной вдовой ещё и бьющегося в истерике Спиридона Иванова. Тот крестясь бил поклоны в сторону красного угла и, вытирая сопли, голосил, мол Гаврила Иваныч, друг любезный прости меня грешного, помнить тебя буду как родного отца. Узнав от вдовы о новогодней стычке в Хохловке, волостной старшина долго не думал. И тело умершего Гаврилы и плачущего Спиридона отвезли в Юхнов.