И пошла писать губерния…
Шрифт:
В губернском жандармском управлении Грундуль смог выяснить, что в убийстве Гладышева подозревался в ходе охранного расследования смоленский мещанин переплётчик Владимир Фролович Иванов. Доказать, что он убийца жандармы не смогли и Иванов был выслан в отдалённую губернию на поселение в административном порядке.
В ноябре 1913 года содержащийся в Екатеринославской губернской тюрьме Михаил Игнатьевич Акимов признаётся в убийстве Михаила Кузьмича Гладышева и пристава города Рославля Клетина. И снова нужно проверять показания очередного политического арестанта. 13 декабря 1913 года товарищ прокурора Екатеринославского окружного суда Жигачёв снял показания с Михаила Акимова. Оный арестант, рассказывая об убийстве подполковника Гладышева постоянно именовал того полковником и начальником смоленского жандармского управления, путался
10 ноября 1907 года в 17 часов вечера, перед всенощной, целая банда грабителей, вооружённых маузерами и бомбами, напролом шла на Крыпецкий монастырь, будучи уверена, что здесь им не дадут отпора. И действительно, они встретили в стенах монастыря только невооружённых сторожей и беззащитных иноков числом 12-15 человек, собиравшихся идти ко всенощной. Расправиться с последними было не трудно, несколько выстрелов из револьверов, и защитники монастыря лежали на земле бездыханными трупами. Группа полит ссыльных латышей-националистов (примерно 11 человек) совершила налёт на известный Савва-Крыпецкой монастырь с целью ограбления. По ходу дела революционеры в масках, вооруженные маузерами и бомбами, убили 2 монаха, 2 работника, послушника и слепого звонаря, который успел набатом оповестить окрестных крестьян, тем самым сорвав планы боевиков. Впоследствии террористы были задержаны, а некоторые убиты в перестрелках. Одного из них отряд псковских стражников настиг в двух верстах от Торошино, он долго отстреливался из пулемёта и погиб от взрыва двух бомб, в которые попала пуля стражника.
7 декабря 1907 года прокурор Смоленского окружного суда получил уведомление от прокурора Псковского окружного суда, в котором указывалось, что одна из подозреваемы по делу о нападении на Крыпецкий монастырь, известная в организации латышских националистов под кличкой «жена трёх мужей», проживает неподалёку от села Болтутино Ельненского уезда у некого Велина называя себя «Эльзой». Псковский чиновник также прислал в Смоленск фотографическую карточку, на которой оная Эльза запечатлена в компании неизвестных мужчины и женщины. Пристав третьей части города Смоленска докладывал прокурору окружного суда, что высланная из Прибалтийского края Екатерина Страутман (она же Швита-Дами, она же Трайс-Виру, тридцати лет, блондинка, в очках, короткостриженая, худощавая, среднего роста) некоторое время проживала в Смоленске на Тюремной улице в доме № 8. Перебравшись к Велину в Болтутино с целью, якобы, изготовления и продажи коровьего масла, ожидала получения денег от своих родственников и пробыла у Велина около месяца.
По сведениям полиции Страутман посещала некая Эльза Мурник (она же Мария Земид, она же «Саша»). Эльза была арестована в деревне Аняково Болтутинской волости Ельненского уезда в доме землемера Луки Хрисаненко. На стук в дверь землемер, вооружившись «Маузером-С96» (опять Маузер, как и у нападавших на монастырь националистов), попытался оказать сопротивление. Однако, взведя курок, не снял пистолет с предохранителя. Вломившиеся в дом полицейские, опасную игрушку отобрали и всеми доступными средствами (кулаки, сапоги, приклады винтовок и ножны шашек) разъяснили Хрисаненко, что мешать полиции дело гиблое. Мурник отвезли в Смоленск, а Лука был оставлен в Аняково. В розыск был объявлен работник Велина рижский мещанин Белоглазов (19-ти лет, шатен среднего роста, пострижен в скобку, глаза карие), который за день до ареста Эльзы уехал вместе с Екатериной Страутман по слухам в Минскую губернию.
Интересна переписка псковского и смоленского прокуроров. Жаждущий крови псковитянин, официально запрашивает смоленского коллегу возбуждено ли дело против землемера Луки Хрисаненко, который пытался оказать сопротивление чинам полиции. Николай Николаевич Чебышев, прокурор Смоленского окружного суда, в своём ответе вопрошает, а за что, собственно, привлекать к уголовной ответственности дурака-землемера, которому вскружила голову смазливая латышка. Вся его вина заключается в том, что во время
На фоне революционных безобразий в конец распоясались и обыкновенные уголовники. В 11 часов вечера 22 ноября 1907 года неизвестные вломились через кухню в дом владелицы имения Спасское Краснинского уезда Марии Ивановны Высотской. Хозяйка с двумя служанками Ириной Петровой и Фёклой Куприяновной Грузенковой закрылись на замок в господской спальне. Нападавшие, числом судя по голосам трое, попытались дверь взломать, требуя отдать все деньги и угрожая зарезать женщин в случае отказа. Дверь не поддалась, и грабители, забрав с собой много разных вещей, удалились. Оказалось, что похищены: два самовара, шуба, офицерская шинель, овчинная полость, несколько пар валенок, всего на общую сумму в 60 рублей.
Через пару дней лесник землевладелицы Азанчеевой Осип Барышев донёс в полицию, что на утро после ограбления Спасского видел в своём лесу греющихся у костра троих мужиков, у которых было несколько объёмных мешков. В одном из них лесник узнал знакомого ему крестьянина Петра Фёдоровича Грузенкова. Краснинская полиция на основании этих сведений решила, что злоумышленники направились в губернский город, о чём и сообщили смоленскому полицмейстеру. Уже 7 декабря в Смоленске был задержан Пётр Фёдорович Грузенков, который сознался в ограблении имения Высотской и назвал своих подельников – крестьян Сергея Петровича Романенкова и Виктора Егоровича Абраменкова. По словам Грузенкова, большую часть награбленного они сбыли в Лубне лавочнику Алексею Павловичу Щепилло. У лавочника урядник обнаружил два самовара, часы, подушку, шубу и ботинки. Офицерская шинель и овчинная полость были уже проданы цыгану Абраму Цыбульскому, который по требованию урядника вещи тотчас возвернул.
На допросах грабители рассказали, как дошли до жизни такой. Грузенков и Романенков всё лето работали в Смоленске на кирпичном заводе. В начале осени стали ходить искать работы по имениям Краснинского уезда, но безуспешно. Там же к ним присоединился Абраменков. Рассудив промеж себя, крестьяне решили совершить ограбление. По дороге в Краснинский уезд остановились в Лубне у лавочника Щепилло. В одном из имений Краснинского уезда увели лошадь из конюшни, но её пришлось отпустить, так как была та скотина больной да хромой. Вернулись в Лубню, где Алексей свет Палыч посоветовал им переключиться на кражу коров и даже выдал для этого верёвку. Шайка направилась в Спасское, но замок на дверях хлева не поддался. Тогда горе-разбойники и вломились в господский дом. После грабежа по пути в Лубню остановились в Перховичском лесу, где их видел лесник Барышев. В Лубне пробыли два дня, получив от Щепилло водку, колбасу и другие съестные припасы. За украденные у Высотской вещи лавочник заплатил каждому из крестьян по 60 копеек серебром.
Алексея Щепилло полиция привлекла было в качестве обвиняемого за укрывательство разбоя и скупку краденного. Но тот выкрутился, рассказав, что 22 ноября к нему на постоялый двор пришли Грузенков, Абраменков и Романенков. Взяли продуктов и водки на рубль пятьдесят. Так как денег у них не оказалось, предложили купить имевшиеся у них вещи. Лавочник заплатил за предложенное ему 13 рублей 50 копеек.
Смоленский окружной суд привлёк крестьян деревни Мальцева Мерлинской волости Краснинского уезда Петра Фёдоровича Грузенкова 25-ти лет, Палкинской волости деревни Аушково Сергея Петровича Романенкова 39-ти лет и Каблуковской волости деревни Дмынич Виктора Егоровича Абраменкова 21-го года в качестве обвиняемых по делу о разбойном нападении на усадьбу Марии Ивановны Высотской. 12 марта 1909 года по решению суда каждый получил по три года тюремного заключения. А вот Щепилло был полностью судом оправдан. Грузенков за отличное поведение был в октябре 1911 года освобождён досрочно. А вот Абраменкову в тюрьме не сиделось.
10 июня 1911 года Виктор Абраменков сбежал из куреня «Токовый» Николаевского исправительного отделения города Екатеринбург. Был пойман, но уже 31 июля удрал с уличных работ из куреня «Затоковый». Был переведён в Илецкое исправительное отделение где и просидел аж до 21 августа 1914 года.
В Империи идёт борьба с незаконным самогоноварением и без акцизной торговлей спиртными напитками (с 1896 года установлена государственная монополия, как-никак), и на стол прокурора окружного суда попадают и такие дела.