И придет волчица…
Шрифт:
– Угу, – помрачнел, осознав свою ошибку, Рошан. – И папа ее.
Он снова налил, на этот раз доверху.
– Чувствую, пора мне искать другую работу.
Прошла ночь, наступило утро, а Галла еще спала. Иоллар забеспокоился, но Лайс уверил его, что все в порядке.
– Ей нужно отдохнуть.
Действительно, не было никаких признаков того, что ей плохо. Иногда хотелось разбудить ее, а иногда он крался к постели на цыпочках, чтобы случайно не потревожить.
– Ил, у тебя что, дел других нет?
Конечно,
Хотя одно дело все-таки было.
– Лайс, а ты ничего не забыл?
– Глупости! – отмахнулся от напоминания Эн-Ферро.
– Вовсе нет.
Она проснулась поздним вечером. Сначала заворочалась на постели, а после испуганно распахнула глаза и села:
– Ил!
– Я здесь, родная. Я рядом.
И так будет всегда.
– А?.. – Она встревоженно огляделась.
– Малыш в другой комнате, – успокоил ее Лар.
Он принес Дэви и положил его на подушки рядом с женой.
– Похож на тебя, – улыбнулась она, закончив рассматривать спящего сына. – Как я и хотела.
– У него твои глаза, – сказал Иоллар то, чего она не могла сейчас заметить. – Как я хотел… Ты не сердишься на меня?
– А ты на меня?
Сумрак осторожно погладил ребенка по нежной щечке:
– Я обещал, что не обижу его, и…
– И не обидишь, – не дала ему закончить Галла. – Пусть Дэви останется здесь.
– Хорошо. Пусть он останется, а мы с тобой кое-куда сходим.
– Куда?
– Это сюрприз.
Лар поднял жену на руки и вынес из спальни.
– Закрой глаза, – попросил он, спускаясь по лестнице.
Галла послушно зажмурилась.
– Теперь можешь открывать.
В центре гостиной в ведре с песком, которого не было видно под складками темно-красного сукна, озаренная сотней расставленных по комнате свечей, стояла молодая сосенка. На пушистых ветках расселись малышки-куколки, тянувшие тряпичные ручонки кто к конфетам в блестящей обертке, кто к звонким колокольчикам. Между ними струились разноцветные ручейки лент, отливали золотом шишки и сверкали, отражая огоньки свечей, крупные перламутровые бусины.
– А еще я купил эту шипучку с пробкой…
Мир драконов
– Шипучка, – передразнил дракон, глядя в зеркало. – Шампанское. Неужели трудно было запомнить?
Ему определенно не нравился этот парень. И Киру наверняка не понравился бы. И что она в нем нашла?
Но он все же получше некоторых… Многих. Не самый лучший, конечно, но…
– Красивая пара, – сказала Селаста.
Она всегда подкрадывалась незаметно. Не имеющая Тени, дракон-невидимка.
– А что это у них за сосна?
– Это елка.
– Рошан, я еще могу отличить сосну от елки. И кстати, ребята уверены, что они там одни.
– Да, ты права.
Он погасил картинку и теперь смотрел
– Похоже, пялиться в зеркало, не важно на что, уже вошло у тебя в привычку, – вздохнула девушка.
Он посмотрел на ее отражение. Маленькая. Худенькая. Красивая. Впрочем, когда она большая, зеленая и чешуйчатая – тоже ничего.
– Собираешься весь день тут просидеть?
– Не знаю, – ответил дракон. – А что?
– Да то, что я, как дура, второй день таскаю с собой купальник и жду, пока ты пригласишь меня на эту свою Пантэ.
Глава 17
Галла
Если бы кто-то знал, как я устала. Устала умирать, оживать, хоронить и воскрешать, прощаться, рвать сердце на части и снова встречаться, опасаясь, что теперь это сердце само разорвется, уже от радости. История с пугающей регулярностью повторяется с каждым из нас – похоже на русскую рулетку: курок взведен, щелчок, ты думаешь, что это конец, но… Обошлось, и можно бы радоваться, только чувство, что барабан опять вращается, не отпускает. И кто знает, будет ли Судьба благосклонна в этот раз?
– Обязательно будет. – У Ила своя теория. – Беды лишь сделали нас сильнее и собрали вместе.
Не спорю: мы сильны, мы вместе. Но зачем? Боюсь, что у мироздания на нас большие планы.
– А может, нас гонят из этого мира, и полоса неудач закончится, когда мы уйдем.
А вот это что-то новенькое.
В своей кроватке закряхтел Дэви. Кушать рановато – значит, пеленки. Увы, но до гигроскопичных подгузников на Таре еще не додумались, а врата пропускать столь нужное изобретение техномиров отказывались.
– Твоя очередь, – пнула я под одеялом мужа.
Вообще-то очередь была моя, но любимый добросовестно делал вид, что не замечает моего шулерства, и этим грех было не воспользоваться. Особенно ранним утром, когда спать уже не хочется, но выбираться из постели лень.
Другое дело – приподняться на локте, чтобы полюбоваться, как страшный и ужасный Сумрак бережно достает из колыбельки сына, укладывает на накрытый цветастым покрывалом столик и, забавно агукая и строя рожицы, приступает к самой важной в своей жизни миссии. Надеюсь, что он не скоро охладеет ко всей этой возне, а там – мы уйдем с Тара, и в каком-нибудь другом мире, где есть не раз помянутые всуе подгузники и прочие блага цивилизации, хлопот значительно поубавится, и я с готовностью взвалю их на свои хрупкие плечи.
– Пойдем к маме? – Ил жестом заправского баскетболиста отправил в стоящую у дверей корзину «мяч» из грязных пеленок и вернулся в постель с Дэви на руках. – Скучала?
Малыш занял место на подушке между нами.
– Угу. – Я поймала маленькую ручку и поцеловала сжатые в кулачок пальчики. Попытки спеленать его с руками сынок пресекал, начиная с третьего дня от роду, – даже голодный он так не кричал, как тогда, когда пытались ограничить его свободу. – Так что ты говорил о нашем уходе?