И придет волчица…
Шрифт:
– Ему понравится. – Я отвернулась, чтобы не видеть ее сияющего лица. – Присмотришь за Дэви? Мы уходим ненадолго.
– Танцевать? На площадь? Я бы тоже хотела танцевать…
– Так поговори с Ромом. Если он не против, можете прогуляться, когда мы вернемся. Праздник продлится до утра. Только амулет, который я тебе дала, надень, чтобы никто не догадался, что ты… ну…
– Не живая? – вздохнула она.
Сказки это, будто лафия превратится в обыкновенную девушку, если станет жить с людьми и есть их пищу. Гелана со мной с осени, научилась есть то же, что и мы, а не только шоколад,
– Надень, – повторила я, обнимая ее, поддавшись внезапному порыву. – И тебя никто не узнает. С этим амулетом даже в храм зайти можно. Помнишь, ты ходила на нашу свадьбу?
– Свадьбу помню. Красиво. И храм красивый, я туда потом еще схожу. А ты иди танцуй, я посижу с маленьким. А потом и мы пойдем. Я уговорю… Ромара.
Убийца был первым, кого она назвала по имени.
Праздник мне не понравился. Было и вино, и костры, и фейерверки, но веселье не шло. Пообщались с друзьями, пока их не всосала в себя разноцветная смеющаяся толпа, выпили по стаканчику шипучки, съели пакетик мелких засахаренных яблок, которые, я еще помнила, на Земле называют райскими, и пошли домой.
– Нет, не домой. – Иоллар повел меня в другую сторону. – Сходим к речке?
– Зачем?
– Просто так.
По темным безлюдным улицам мы дошли до речушки, разделявшей студенческий квартал и дворцы Верхнего города, и поднялись на переброшенный через нее мостик.
– Тогда луна была больше, почти полная, – тихо сказал Ил, – и ветра не было. На тебе было голубое платье, а волосы ты собрала так… интересно. И больше всего на свете мне хотелось подойти к тебе и сделать вот так…
Сердце защемило от нежности, которой были наполнены эти слова и робкий, словно первый, поцелуй.
Чародейкина ночь, версия вторая, работа над ошибками.
– Люблю тебя.
И возвращались мы не так, как в тот раз, в молчании, соблюдая дистанцию, а крепко взявшись за руки.
– А дома был Лайс. Ты обиделась на меня, и я хотел сказать… а тут – он…
Нет, мы не помчались тут же в спальню, а долго целовались в полутемной прихожей, с легкой грустью осознавая, что теперь уже дверь не распахнется и на пороге не объявится мой строгий братишка…
– Теть Гал, а вы чего все не заходите? – нарисовалась в просвете вихрастая голова.
Я застыла, не веря глазам, а Иоллар резко отступил от меня и уставился на невесть как тут очутившегося племянничка.
– Ну весь в отца!
– Все так говорят, – согласился Ласси. – А вы заходите скорей. Мы там подарки привезли, но, если не поторопитесь, Тин все слопает.
В гостиной у очага с Дэви на руках сидела Гелана, рядом Ромар, на диванчике – Лайс и Мариза, а у стола Тин-Тивилир. Тэвк громко и сочно чавкал, а на блюде перед ним лежал разрезанный ананас.
– Ты была права, – хмыкнул Лар. – Они существуют.
– Вы в гости? – спросила я у парочки кошачьих.
– Сегодня – да, – кивнул Лайс, поднимаясь навстречу. – А завтра – к себе, к заливу. Только ключ от дома у вас заберем.
– И Тумана. – Ласси уже успел отловить своего кота.
– Скучно там, – как огромный секрет, сообщил Эн-Ферро. – Вы даже не представляете как. И эльфы такие наглые. –
Глава 18
Новости, приходившие с имперских фронтов, радовали: Халир оттеснил армию Истмана к самой столице, за императором осталось меньше половины страны…
– И если сейчас Кармол выступит за герцога, то максимум, на что хватит Истмана, – это год в осажденном Каэре.
Даже я уже понимала, что Ил прав.
Но Дистен бездействовал.
Несколько раз к нам заезжал Брайт, рассказывал, что укрепление границ идет полным ходом: построили несколько фортов, маги взрывают мосты через Волнаву, а из паромных переправ вместо былых пятнадцати осталось четыре, которыми теперь редко кто пользуется. Из расположенных на обоих берегах деревень съезжают жители, уводят скот и закапывают то, что не могут увезти с собой. А немногочисленных путешественников подвергают самому тщательному досмотру с обязательным участием телепата. Пусть война не была объявлена официально, миром между двумя державами уже и не пахло.
– Официального объявления не будет, – объяснил муж. – Истман не признает Кармол независимым государством и планирует не войну, а вооруженное подавление мятежа на «исконных имперских землях». В глазах послов сторонних держав он будет не агрессором, а правителем, восстанавливающим справедливость. Согласись, такая трактовка меняет все. Конечно, не многим придется по вкусу, что империя вновь расширяет границы, но открыто Дистена поддерживать не станут.
Через длань после того разговора пришли известия о внезапном переломе в ходе гражданской войны. Истман разгромил подошедшее к стенам Каэра войско соперника и перешел в наступление. Теперь успешное продвижение армии Халира, не встречавшей на своем пути серьезного сопротивления, считали хитроумной ловушкой императора, заманившего в нее уверившегося в своей победе кузена. А Иоллар впервые высказал мнение, что Дистен, возможно, вовсе не трус, а просто хорошо осведомлен о реальной расстановке сил.
В конце апреля уехал в приграничье Ромар. Собирался на время присоединиться к охотникам Марега, по его словам – присмотреться.
Мы же присматривались издали.
Жизнь в Марони текла своим чередом, мирно и размеренно.
Я вернулась в школу: помогала Райвен с учебными планами и тестировала новые сборы. Иногда подменяла ее на занятиях. Когда в замке появлялись трупы – рабочий материал, как сказал бы Салзар, – практиковалась в омстике. Без Ворона было сложно, но выручали оставленные им записи.
Ил тоже нашел себе работу, не то чтобы по душе, но по способностям: вечерами давал уроки фехтования в одном из маронских залов. В этом не было необходимости, но теперь он хотя бы не скучал целыми днями в четырех стенах и не испытывал проблем с партнерами для тренировок.
Гелана с увлечением занималась домом и объедалась шоколадом, ожидая «своего тэра». А Тин-Тивилир все чаще замещал ее на посту няньки, присматривая в наше отсутствие за Дэви. Не думаю, что он так уж любил детей, но с «драконышем» оставался с радостью.