И пришел Лесник! 11
Шрифт:
— Всё равно не представляю, как отсюда сбежать, — покачал головой папаша Кац. — Придётся устраивать массовый побег как из тюрьмы. Всех на челнок не посадить, но под шумок самим можно свалить. Звучит так себе, соглашусь, но тут уж каждый за себя.
— На этот раз надо подготовиться лучше, — Изя прав. Всем сбежать не удастся.
— И никому не говорить! Кац всегда предупреждает! — Изя поднял указательный палец.
— Только кто его слушает, — согласился я.
В гараж вошли девушки. Мадам выглядела вполне себе хорошо, как будто и не провела почти сутки в обнимку с батареей.
— Что делать будем? — задал я животрепещущий опрос.
— С ними? — рыжая кивнула на пленных.
— С вами, за ваши длинные языки, — проскрипел папаша Кац. — Надо бы вас хорошенько пропесочить!
— Лесник, я виновата. Вина полностью на мне, — воскликнула Мадам.
— Ты на себя то всё не бери. Если бы Фитилёк не сказала… — Кобра покачала головой.
— Ну эта… да. Я тоже виновата, — созналась рыжая. — Я больше всех.
— Мы здесь так прикинули, что лучше всем помалкивать о случившемся. Случайность. Совпадение. Мадам, но ты отныне будешь под присмотром, — я пристально посмотрел на неё.
— Всё, что хочешь, Лесник. Я на всё готова! — пламенно как пионер пообещала Мадам.
— Ну ты это, того, думай немного, — мгновенно взбеленилась Фитилёк.
— Да не то, что ты подумала. Остынь, рыжая, — улыбнулась Мадам.
— Пришлю к тебе одного мичмана, знаешь кто это? — спросил я Мадам.
— Прапорщик вроде морской.
— Так и есть. Зовут Туранчокс, — все заулыбались. — Он пройдоха тот ещё. Будет помогать тебе в комплексе.
— Что за имя такое дурацкое? — спросил папаша Кац.
— Сам не знает, говорит прилипло ещё там, на Земле. Он на учебном корабле служил. Списанный минный тральщик, стоял на Химкинском водохранилище в Москве. Рядом с метро Войковская, эту станцию я не застал, после меня уже построили. Так вот как-то шёл он на службу, и видит уборщица метёт платформу на станции широкой такой шваброй. Туранчокс сразу на неё глаз положил, очень уж ей удобно палубу драить. Стал прикидывать как ловчее спереть её. Остановился, сделал вид, что читает указатель. Уборщица швабру прислонила к колонне, и сама пошла куда-то. Туранчокс схватил её и бежать на выход. Она заметила и как заорёт на него, но Туранчокс швабру не бросил. А сам, между прочим, одет был в китель и при всех орденах, шпарит он к турникетам вместе со шваброй, не обращает внимание на вой уборщицы. Роста он небольшого, швабра больше его, но героически её тащит на выход. Бабка в свисток стала свистеть, а он ещё быстрее побежал. Да так с перепугу в турникет и влетел. Швабра повернулась и застряла в проходе. Пришлось её бросить ему, чтобы самого не порвали.
— Жалко…
— Он рассказывал, та уборщица с внуком сама потом пришла на причал. Попросила позвать мичмана невысокого такого, лысоватого. Ему как раз Туранчокса и позвали. Он красный стоит, а она ему швабру отдаёт и просит, чтобы внуку корабль показал. Целый день он внука водил пока всё не облазали. Заслужил он швабру в конце концов.
— Туранчокс значит? — ухмыльнулась Мадам. — Буду
— А с этими что, Жень? — спросила Кобра.
— Завтра при всех проводим на пятую платформу. Пусть хоть кому-то будет весело.
— Я понимаю ты о заражённых сейчас?
— О них родимых.
Глава 19
Платформа 404
— Жень… — я лежал на кровати и смотрел в потолок уже почти отрубившись. Рядом лежала Фитилёк, она приложила все силы дабы загладить свою вину и по-своему истолковала моё молчание. — Извини, что сразу не сказала тебе.
— Ты о чём? — не понял я. — Чего ты там бормочешь?
— Тебе же Мадам всё рассказала? Ты поэтому обижаешься? — я сделал стойку. Что ещё такое?
— Как тебе сказать, — ответил я размыто. — Есть немного.
— Слушай, ну а как мне было выжить? Мы с ней на пару занимались этим. Я совсем чуть-чуть.
— С кем? С Мадам? — мои брови поползли вверх. — Я правильно понял, что и ты работала вместе с ней в борделе? — В моих словах сквозил праведный гнев, хотя я уже давно понял, чем они занимались на платформах. Чем ещё здесь себя развлечь?
— Это было давно и не на семнадцатой, — понятно, значит вообще не было, очевидно же.
— И уже не правда? — я приподнялся на локте и посмотрел на неё. Сейчас её лицо ничем не отличалось от цвета волос. — В борделе?
— Я там два месяца всего была. Ну, ты как мальчик, Женя. Здесь почти всем этим занимаются, — попыталась оправдаться она.
— Лиана не занималась и Наташа тоже. Кобру спроси, — врёт она, далеко не все своим телом торгуют.
— Они к тебе девочками попались? — прищурив глаза спросила Фитилёк.
— Нет.
— Тогда то, что они сказали может оказаться неправдой. Вы любите преувеличивать, а мы, мой дорогой Лесничий любим преуменьшать. А ты как будто не знал? — от неё сейчас можно было прикуривать, настолько она раскраснелась.
— В разы?
— А вы?
— Почему молчала?
— Ну ты бы тогда ко мне не подошёл, — поджала она губы и устремила свой взор вниз.
— Кто ещё знает?
— Мадам, остальных вроде никого уже нет. В живых. Это было то полтора года назад. На поверхности у меня всего трое было.
— Ух ты, да ты монашка, как же я не заметил? — покачал я головой. — Я догадался, что в этом ты специалист, крошка. Но не думал, что ты у нас ударница коммунистического труда.
— Получишь сейчас. Никакая я не ударница. Это Улей, здесь все стараются выживать кто как может. Понимаешь? Кобра рассказала, как Иштар отгребала на поверхности. Её всем стабом да по пять раз в день пялили. Прикинь?
— Срань господня! — натянуто улыбнулся я. — И тогда у Иштар открылся её чудовищный дар?
— Да, там прямо и открылся. После такого времяпрепровождения она стала несколько э… чёрствой.
— Надо думать, — хмыкнул я.
— Говорить о том, что она вырезала весь стаб в благодарность за гостеприимство не надо? — спросила Фитилёк.
— Я чего-то не пойму. Ты её оправдываешь? Или себя на её фоне пытаешься ангелочком выставить? А то я не знаю, что вы можете вытворять? К чему весь этот разговор?