И пришло разрушение…
Шрифт:
Мистер Смит обернулся к переводчику, но Океке, который был родом из далекой Умуры, только беспомощно развел руками. Айофия гортанно рассмеялся. Его смех напоминал скрежет ржавого металла.
— Они чужеземцы, и они невежды! — сказал он. — Но не в этом дело!..
Обернувшись к своим товарищам, он приветствовал их, называя отцами Умуофии, а затем вонзил свой жезл в землю. Металл, словно ожив, затрепетал. Тогда Айофия снова повернулся к миссионеру и его переводчику.
— Скажи белому человеку, что мы не причиним ему зла. Скажи ему, чтобы он шел домой и оставил нас в покое. Мы любили его брата, который жил с нами до него.
Мистер Смит обратился к переводчику:
— Скажи им, пусть уходят отсюда. Это дом божий, и я не потерплю, чтобы его оскверняли.
Океке перевел ответ миссионера более благоразумно:
— Белый человек рад, что вы пришли к нему как друзья к другу со своими обидами. Он будет рад, если вы позволите ему уладить эти обиды.
— Мы не можем позволить ему уладить эти обиды, потому что он не понимает наших обычаев, так же, как мы не понимаем его обычаев. Мы считаем его глупым, потому что он не знает нашей жизни, а он, наверно, считает глупыми нас, потому что мы не знаем, как живет он. Пускай уходит.
Мистер Смит не двинулся с места. Но он был бессилен спасти церковь. Когда эгвугвууходили, от глинобитной церквушки, построенной мистером Брауном, осталась лишь куча глины и пепла. На некоторое время клан был умиротворен.
Глава двадцать третья
Впервые за многие годы Оконкво испытал чувство, близкое к счастью. Казалось, после непонятных перемен, происшедших за годы его изгнания, вновь вернулись прежние времена. Не иначе как клан, столь жестоко обманувший его ожидания, решил взяться за ум.
Когда жители Умуофии собрались на базарной площади для обсуждения плана действий, Оконкво обратился к ним с пламенной речью. И они слушали его с уважением. Это напомнило ему добрые старые времена, когда воин был воином. Правда, они не согласились убить миссионера и выгнать из деревни христиан, но на решительные действия они все же согласились. И от своего слова не отступили. Оконкво был почти счастлив.
Два дня прошло после разгрома церкви, и за это время ничего нового не случилось. Все мужчины ходили по деревне вооруженные ружьями и мачете. Уж их-то не застанут врасплох, как жителей Абаме.
Потом вернулся из поездки окружной комиссар. Мистер Смит немедленно отправился к нему, и они долго беседовали наедине. Жители Умуофии не обратили на этот визит никакого внимания, а если и обратили, то не придали ему значения. Разве не навещал миссионер и прежде своего белого брата? Ничего необычного в этом не было.
Тремя днями позже окружной комиссар послал своего сладкоречивого стражника к старейшинам Умуофии и пригласил их к себе в главное управление. В этом тоже не было ничего необычного. Он часто призывал
Оконкво предупредил остальных, что идти надо в полном вооружении.
— Мужчины Умуофии никогда не отказываются от приглашения, — сказал он. — Они могут отказаться сделать то, о чем их просят, но выслушать просьбу они никогда не откажутся. Однако времена переменились, и мы должны быть начеку.
Итак, они отправились к окружному комиссару, вооружившись мачете. Взять ружья они посчитали для себя неподобающим. Шестерых мужчин ввели в помещение суда, где их уже поджидал окружной комиссар. Он принял их любезно. Они сняли с плеч мешки из козьих шкур и вложенные в ножны мачете, положили все это на пол и уселись сами.
— Я попросил вас прийти, — начал комиссар, — из-за тех событий, которые произошли здесь в мое отсутствие. Мне вкратце о них рассказали, но прежде чем принять какое-то решение, я хочу услышать, что вы можете сказать по этому поводу. Давайте поговорим по-хорошему и поищем пути, которые избавили бы нас от возможности повторения подобных происшествий в будущем,
Тогда поднялся Огбуефи Эквуеме и начал рассказывать о том, что произошло.
— Постой-ка! — прервал его комиссар. — Я хочу позвать сюда своих людей, пускай послушают ваши жалобы и примут их к сведению. Многие из них пришли сюда из дальних мест и хоть и говорят на вашем языке, но совсем не знают ваших обычаев. Джеймс! Ступай, приведи их!
Его переводчик вышел из комнаты и вскоре вернулся с двенадцатью стражниками. Они уселись на полу рядом с представителями Умуофии, и Огбуефи Эквуеме принялся рассказывать о том, как Енох совершил убийство эгвугву.
Все дальнейшее произошло с такой молниеносной быстротой, что шестеро старейшин не успели и глазом моргнуть. Последовала жестокая схватка, столь краткая, что воинам не удалось даже вытащить из ножен мачете. На приглашённых надели наручники и увели в арестантскую.
— Ничего плохого мы вам не сделаем, — заявил им позже окружной комиссар, — если, конечно, вы согласитесь действовать с нами заодно. Заботясь о вашем благе и о благе вашего народа, мы хотим править вами мирно. Если кто-нибудь посмеет обидеть вас, мы немедленно придем вам на помощь. Но и вам мы не позволим обижать других. У нас есть суд, где мы вершим правосудие — точно так, как это делается на моей родине, которой правит великая королева. Вы очутились здесь потому, что сколотили шайку и вознамерились не давать людям спокойно жить — стали жечь их дома, разрушать их церкви. Это недопустимо во владениях нашей королевы, самой могущественной правительницы на земле.
Мое решение таково: вы заплатите штраф в две сотни мешков каури. Вы будете немедленно освобождены, как только согласитесь уплатить штраф и поручитесь, что соберете нужные деньги. Что вы на это скажете?
Шестеро старейшин угрюмо молчали, и комиссар на время оставил их одних. Покидая арестантскую, он велел стражникам обращаться с заключенными с уважением, какое подобает старейшинам Умуофии. Стражники ответили: «Слушаюсь, сэр!» — и отдали комиссару честь.
Но как только комиссар ушел, главный стражник, исполнявший также обязанности арестантского цирюльника, принес бритву и наголо обрил воинов. Они все еще были в наручниках и сидели, безучастно глядя в одну точку.