И пусть наступит утро
Шрифт:
– Спасибо, это поистине добрая новость.
– Подробности тебе расскажет Рыжи.
– Да, Николай Васильевич, твой третий дивизион, а теперь, если ты еще не знаешь, пятьдесят третий отдельный артиллерийский полк, сейчас в сорок четвертой армии, - рассказал ему Рыжи.
– Командует им Тарасов.
Они где-то под Дальними Камышами, вероятно, на берегу моря. От них Феодосия должна быть видна...
Березин действительно хорошо видел Феодосию. Его наблюдательный пункт был выбран на обрывистом берегу у моря. Небольшое расстояние отделяло их от Севастополя. Березину сказали, что была передача по радио о героях-богдановцах,
В гремящие славою годы
Родился наш полк боевой.
Мы помним былые походы
Суровой военной тропой.
Богдановцы - так называли
В боях и враги, и друзья.
Враги перед нами дрожали,
Друзья обнимали любя.
Мы смерти шагали навстречу
И били наводкой прямой,
Фашистов рубили картечью
За наш Севастополь родной.
Какого закала мы люди,
Расскажут Одесса и Прут;
Под музыку наших орудий
Приморцы в атаку идут!..
Обрадованный Березин с газетой в руках выскочил из наблюдательного пункта и, спустившись с обрыва вниз, побежал к штабу полка. Газета из Севастополя с текстом песни переходила из рук в руки. Таиров старательно переписал текст.
– Слушай, вот здорово!
– говорил он после каждой строфы Березину.
– Надо писать Богданову. Мы идем к ним...
А Богданов в это самое время шел по Северной стороне. В парках Севастополя зеленела трава, набухали почки деревьев. Разве мог знать тогда Богданов, что улица, по которой он сейчас шел, с расколотыми, поваленными разрывами снарядов и бомб деревьями и сожженными, разрушенными домами, станет не только одной из самых зеленых улиц Севастополя, но и будет названа его именем?!
– Прибыл по вашему приказанию, - доложил Богданов генералу Рыжи.
– Здравствуйте!
– поднялся ему навстречу командующий артиллерией.
– Поздравляю,
«Гвардии полковник? Я?»
– Родина высоко оценила мужество и доблесть богдановцев, - торжественно сказал генерал.
– Вверенный вам двести шестьдесят пятый артиллерийский полк приказом номер сто двадцать семь от двадцать восьмого апреля преобразован в восемнадцатый гвардейский Краснознаменный полк, а вам присвоено очередное звание - полковник. Поздравляю. От души поздравляю вас.
– И генерал крепко пожал Богданову руку.
– Спасибо!
Этот день, 5 мая 1942 года, никогда не забудут богдановцы. Для вручении гвардейского Знамени прибыл командующий Севастопольским оборонительным районом вице-адмирал Октябрьский. Из его рук Богданов принял гвардейское Знамя. Сжав древко Знамени, полковник опустился на колено и поцеловал алое полотнище.
Преклонив колена, полк повторял за своим командиром торжественные слова клятвы. А потом, печатая шаг, гвардейцы прошли церемониальным маршем мимо импровизированной трибуны. В эту ночь Богданов не мог уснуть.
А через два дня, 8 мая, гитлеровцы нанесли удар по войскам, оборонявшимся на Керченском полуострове.
– Что случилось?
– спрашивали защитники города друг у друга. Внимание севастопольцев было приковано к сводкам о боевых действиях на Керченском полуострове.
– Это временное явление, - успокаивал Богданова Рыжи.
– Не могут три армии не задержать противника.
С жадностью ловили передачи из Москвы. Все надеялись и ждали, что войска Крымского фронта оправятся от удара и перейдут в контрнаступление.
В эти дни на Керченском полуострове шли тяжелые кровопролитные бои. 11 мая был ранен и эвакуирован через пролив майор Тарасов. Во временное командование полком вступил Березин! И хотя Сергей командовал полком только два дня, до прибытия нового командира полка, он был буквально подавлен свалившейся на него ответственностью.
14 мая к походной колонне полка прорвались вражеские танки. Прикрытия впереди артиллерии не было, и тяжелому полку пришлось бы плохо, но в самый критический момент из села, расположенного позади, выскочили танкетки с установками для пуска «катюш». На передней танкетке стоял невысокий русоволосый командир, без фуражки, в синем комбинезоне, опоясанном ремнем.
– Богдановцы!
– закричал он.
– Чего ждете?
«Ерохин!» - узнал майора Березин.
«Катюши» промчались мимо колонны полка и, пройдя еще метров семьсот, развернулись влево.
– Гвардейским залпом!
– скомандовал майор Ерохин.
– К бою!
– закричал Сергей.
Тракторы стали медленно выводить орудия, но едва они изготовились к бою, как воздух уже вспорол залп «катюш».
– Огонь!
– закричал и Сергей. И танки врага скрылись в смерче огня и дыма. Бронированные машины горели, как спичечные коробки...
Об этом бое Богданову рассказал сам Ерохин в июле 1942 года, когда они встретились в Краснодаре.
Теперь же, под Севастополем, прочитав сводку Советского информбюро о том, что войска Крымского фронта оставили Керченский полуостров, Богданов погрузился в тягостные думы. Было ясно, что для Севастополя начинается особенно трудная пора.
Всю вторую половину мая гитлеровцы стягивали войска к Севастополю. Защитники города понимали, что скоро последует штурм. Третий штурм за время семимесячной обороны Севастополя.