И путь порой бескрайний
Шрифт:
Проснулась я в поту, за окном уже светлело от наступающего рассвета. Показалось, что в ногах образовался островок тепла, словно там со мной спало какое-то животное, но я не заострила на этом внимания, потому как переживание, что цветной, насыщенный лесной сон вновь меня настиг, поглотило пучиной.
Помню, после пропажи бабушки у меня не было ни ночи, чтобы лес не пришёл, не позвал меня к себе, не стал нарушать мои личные границы. И только после успокоительного, что мне прописал врач, я перестала пугаться чащи, которая словно бы с каждым
Содрогнувшись, я поднялась. Прохладный, от соседства с погребом, пол пронял прохладой, заставил прийти в себя, понять, что сон закончился. Но одновременно начался вновь.
В зале на улице я услышала неясные шорохи, будто бы кто-то ходил под окнами. Но окна выходили на огород, который правда зарос так, что в траве с лёгкостью мог спрятаться кто угодно, но одновременно этот кто-то сам бы там потерялся. А дальше, через несколько улиц, был лес. Уж не он ли мне снился?
На кухне щёлкнуло, прошуршало в бабушкиной комнате. На лице моём тотчас расцвела ностальгическая улыбка: несмотря на таинственные шорохи, дом всегда спасал меня, начиная от соседских мальчишек и заканчивая тенями, что гнались за мной из кустов, когда я была мала и впечатлительна.
Быстрое умывание. Одинокий завтрак и солнце, что старалось пробиться сквозь наполовину затянутое травой окно. Свет играл с пылинками, мечущимися по кухне, отражался от чая в кружке и смешно дёргался солнечным зайчиком на потолке, гладил меня по рукам, успокаивая. Но тщетно. В голове до сих пор стоял отдающийся в ушах шёпот леса из сна: «Приходи, у меня есть то, что ты ищешь».
С тёть Людой мы столкнулись у неё на крыльце.
– Ой, Тина, – воскликнула она, как и вчера вечером. Но в этот раз я её хотя бы яснее видела. Тёть Люда глянула на наручные часы, ремешок которых натянувшейся цепью опутал её пухлое запястье. – Уже пришла? Рановато. Мужики только к девяти, а то и к десяти сыщутся.
Тёть Люда выносила из прихожей то самое ведро с саженцами помидоров.
– Помочь? – попыталась я навязаться, только чтобы не оставаться с шелестящим, словно опавшие листья, шёпотом в голове.
– Что ты! Не стоит, – ответила после секундного замешательства тёть Люда. И внезапно она потупила глаза, замялась, переложила ведро из одной руки в другую. – Только… ты не знаешь, у твоей бабушки не осталось подкормки для посадки? Такую она хорошую подкормку разводила, м-м-м: огурцы росли крепенькими и хрустящими, а на помидорки ни одна тля не зарилась.
Чтобы понять сказанное, мне пришлось ещё раз прокрутить в голове слова тёть Люды. И второй раз, и на третий я поняла, но смогла только ошарашенно промямлить:
– Н-нет, не знаю.
– Ну ничего страшного, – заторопилась тёть Люда с крыльца, мягко отстраняя меня назад, как бы намекая, что пора уходить. – Это я так, на всякий случай спросила. Ты это, позже заходи.
У меня получилось кивнуть, слова не шли на язык, а если и шли, то не хорошие: подкормка ей
– Да! Конечно! – негодовала я, заходя в дом. Дверь тяжело хлопнула за мной, дом недовольно ухнул. – И подкормку я нашла! И с травами разобралась! И дневник бабушкин отыскала, в котором она говорит куда и зачем ушла! Чтобы не волновались родные! Ага!
Меня колотило от злости и раздражения. Люди! Только и думают о своей выгоде. Никогда не ставят себя на место других. Никогда не думают о своих словах. Никогда не сопереживают по-настоящему. Только и радуются в душе, что не их постигло горе. А потом прибегают на раздачу богатства, пытаясь ухватить кусок пожирнее.
«Приходи… найдёшь…»
Шум в ушах нарастал. Он меня пугал, и чтобы не впасть в панику, я включила телефон, а потом и музыку. Пришло уведомление о тонне сообщений в чате.
«Что там, как?» – писала Даша. И дальше: «В туалет ещё не провалилась?»
«Она же рассказывала, что у них там фигня приделана, на которой удобно сидеть. Сложно будет провалиться», – защищала меня Лиза.
«Всё равно есть опасность утопнуть, если задуматься, или замечтаться. Хотя о каких мечтах может идти речь, когда вокруг такая вонь», – отвечала Даша с неловко-ржущим смайликом.
Там ещё были сообщения про подготовку к философии, про парня из параллельной группы, который нравился Даше, про скорую премьеру фильма с динозаврами, которые нравились Лизе, и много чего отстранённо-успокаивающего.
«Свет будет позже», – написала я. «Телефон пока даже не разрядился. Павербэнк в готовности».
«А чем ты там занята без телефона?» – как будто настороженно поинтересовалась Лиза. «Не знаю, что бы я делала без него».
«Читает небось», – встряла Даша, а потом добавила с ржущим смайликом: «Или как бабушка начала колдовать».
Быстро отправив закатывающий глаза стикер, я ответила:
«Вчера убиралась. И сейчас продолжу», – две скобки в конце и всё. Добавлять что-либо связанное с бабушкой и её ремеслом не хотелось, опять могли возникнуть наводящие на откровенные разговоры вопросы. Нет уж, спасибо. На сегодня упоминания бабушки хватит.
«Не переусердствуй, а то опять тебе потом спину мять придётся. Как в тот раз, после уборки листьев возле инста» – написала Даша.
«Они незаконно заставили нас это делать!» – быстро среагировала Лиза на больную тему. Мы отправили смеющиеся смайлики, а Даша ещё добавила: