И расцветает любовь
Шрифт:
Цветок засохший, безуханный,
Забытый в книге вижу я;
И вот уже мечтою странной
Душа наполнилась моя:
Где цвел? когда? какой весною?
И долго ль цвел? и сорван кем,
Чужой, знакомой ли рукою?
И положен сюда зачем?..
Когда-нибудь она тоже спросит себя: что это за цветок? Какие воспоминания он хранит? Когда и кем он был подарен?
Да, когда-нибудь она спросит себя об этом. Потом. Через год или два. Когда грусть уляжется, а образ Германа в ее сознании станет расплывчатым,
Всю дорогу в театр Ангелина то и дело представляла себе, как встретит Германа у входа — с цветами, со словами извинения на устах. Его волосы будут взъерошенными, а глаза воспаленными от бессонной ночи, проведенной в смятении. Конечно же, он так же, как и она, не находил покоя этой ночью, сожалел о сказанных сгоряча словах.
— Прости, я не хотел тебя обидеть, — скажет он, и его крепкие руки обнимут ее бережно и нежно. А она улыбнется и уткнется носом в его грудь, снова и снова вдыхая запах его тела — приятный, едва уловимый, но не одеколона, а именно его собственный, особенный запах. Все обиды будут разом забыты…
Но у театра ее никто не встретил. Только цветущая яблоня, растущая недалеко от входа, напоминала, как нежно Герман сыпал цветы на ее кудрявую прядь. А где-то там, далеко, в молодой зелени весны, заблудился их звонкий смех… Ангелина никак не могла поверить, что все закончилось, так и не начавшись.
К счастью, репетиции, разговоры и напутствия помогли ей на время забыться. Сердце трепетало в ожидании приятных перемен, о плохом думать не хотелось. Лишь минутами у нее проскальзывали мысли: «А не делаю ли я поспешных выводов? Не совершаю ли ошибку? Может быть, стоило еще раз поговорить с ним и все выяснить?» Но в суматохе дел мысли рассеивались, блекли, не оставались надолго в голове. В конце концов, она посчитала, что именно Герман должен сделать шаг к примирению, ведь это он напустился на нее, значит, на нем и вина. Но Герман почему-то не торопился исправлять ситуацию, и Ангелину это угнетало. Ей казалось, что он давно ждал момента, чтобы расстаться с ней, иначе почему он не пришел объясниться?
С такими сумбурными мыслями она спускалась по лестнице театра в холл. Сегодня Ангелина отпросилась уйти пораньше, — кашель не давал ей нормально петь, а дыхание было затруднено. Она собиралась провести остаток дня в постели, отдохнуть, собраться с силами, чтобы завтра работать в полной мере.
Внизу она столкнулась с Альбертом. Хоть он и оставался ее партнером по сцене, тем не менее, они практически не разговаривали.
Она собиралась было пройти мимо, но он вдруг окликнул ее. Ангелина замерла на месте, не зная, как себя с ним вести.
— Прости, что задерживаю, — непривычно мягко заговорил он с ней. — Я знаю, что ты себя сегодня плохо чувствуешь. Может, нужна какая-то помощь?
— Спасибо, я как-нибудь сама.
Альберт молчал. Ангелина в ожидании посмотрела на него. Неужели он остановил ее, чтобы просто спросить о самочувствии? Это было совсем не похоже на него. Обычно Альберт
Он силился что-то сказать, но, видимо, не решался. Но когда заговорил, Ангелина онемела от удивления.
— Послушай, тот молодой человек, который все время носил тебе цветы после каждого выступления… Это он встречал тебя после постановки «Богемы»?
— Да.
— Герман, кажется?
— Все верно, — растерянно пролепетала Ангелина, не понимая, к чему эти расспросы.
— А почему он был на костылях?
— Потому что он пока не может ходить.
Альберт заметно занервничал, начал мерить холл шагами. На его лбу появились бисеринки пота. Ангелина глядела на него в изумлении, но не решалась задать наводящий вопрос. Наконец, Альберт остановился, чтобы перевести дух.
— А что с ним случилось? До меня доходят только слухи, хотелось бы узнать правду. Только ты можешь мне все рассказать.
Рассказать о Германе… Вновь всколыхнуть ту бурю чувств на дне души, которая только-только начала утихать. Достать из тайника памяти те опасные воспоминания, которые причиняли нестерпимую боль… А надо ли? Надо ли все это ворошить? Она потратила весь день на то, чтобы усмирить душевную боль, а теперь вот так просто взять и растревожить ее? Только потому, что Альберт просит?..
Она мельком взглянула в окно, задумавшись. Во дворе цвела яблоня — большая, пышная, вся сплошь покрытая нежными белыми цветами. И снова она напомнила Ангелине, как нежно убирал Герман цветки с ее волос, как кружился в воздухе запах яблоневого цвета в их прошлую встречу.
Она вдруг разозлилась. Зачем Альберту знать, что случилось с Германом? До сегодняшнего момента его отнюдь не интересовала жизнь этого человека. С чего вдруг появился такой повышенный интерес? Ангелина решилась и спросила:
— С каких это пор тебя интересует Герман? — Она произнесла это имя и, казалось, стены качнулись. Ангелина ощутила странную слабость в ногах. — Раньше ты и слышать о нем не хотел.
— Раньше ты была моей невестой, — прервал Альберт, потом смягчился: — А теперь мы просто коллеги.
Ангелина не стала затевать ссору. Хотелось скорее прекратить этот разговор, уйти, скрыться ото всех. Забраться с ногами на кровать и, смакуя чашку какао, смотреть в окно, в самую даль, туда, где мир живет своей удивительной жизнью. Более интересной, чем ее собственная.
— Так что же случилось с этим Германом? — вернул ее в реальность настойчивый голос Альберта.
Ангелина, вздохнув, поведала ему о случившемся. Все это время, пока она рассказывала, выражение лица Альберта менялось: сначала на нем отражалось любопытство, потом его сменило изумление, а после — страх. Нет, Ангелине не почудилось, она явственно видела на его красивом, с правильными чертами лице неподдельный страх. Видимо, услышанное поразило его до глубины души и, более того, почему-то испугало. Альберт долго молчал, задумчиво потирая подбородок. У Ангелины тоже не было желания что-либо говорить. Сказанного оказалось достаточно, чтобы снова пережить те эмоции и чувства, которые она испытывала до той злополучной ссоры. Сейчас на сердце лежала невыносимая тяжесть, какая-то необъяснимая тревога.