И слух ласкает сабель звон
Шрифт:
— Времени мало, поручик, смотрите, — предупредил Кураев товарища. — Газ!
Офицеры в страшных джигитских бурках, папахах и с саблями на боках успели поджечь еще несколько ракет. Зловещее облако иприта было уже совсем близко.
— Ходу! — прокричал поручик, вдевая ногу в стремя и садясь на лошадь.
Офицеры, вскочив на краденых коней, поскакали прочь от смерти, ползущей вслед за ними. В небе расцветали огни фейерверка…
Подскакав к загону с лошадьми, что находился неподалеку от замка, они спешились.
— Жаль, жаль лошадок, — приговаривал ротмистр, сбивая замок так кстати подобранным рядом ломиком. — Вот уж они-то и правда ни в чем не виноваты.
В стороне резиденции
Замок оказался крепким, но железо было повержено могучей рукой русского офицера. Голицын и Кураев раскрыли загон и выгнали табун на волю. Поручик, вложив пальцы в рот, издал свист, от которого кони рванули вперед.
— Хай-я! — пронзительно закричал ротмистр, стреляя в воздух.
С гиканьем и улюлюканьем офицеры погнали коней на запад.
ГЛАВА 43
На командном пункте русских позиций поздним вечером находились командир Второго кавалерийского корпуса генерал де Митри и генерал-майор Марушевский. Кроме них, на КП в этот момент никого не было. На столе лежала карта, а офицеры ненадолго отвлеклись от текущих событий.
— Как вы оцениваете действия вверенного ему подразделения здесь, во Франции? — поинтересовался де Митри. — Теперь прошло достаточно времени, чтобы можно было сделать выводы. Ведь, согласитесь, не каждый день выпадает такая возможность участвовать в действиях союзной, но другой армии.
— Естественно, господин генерал, возможность не совсем обычная… — развел руками Марушевский. — Но в то же время ничего удивительного я здесь не вижу. В истории можно найти немало примеров, когда русские бок о бок сражались вместе с союзниками, пускай даже и не на своей земле. А в целом, говоря о том, как, на мой взгляд, проходит наше сотрудничество, я бы хотел отметить, что в хорошем свете. Пусть мое определение прозвучит высокопарно, однако наблюдается хороший пример того, как русские и французы сражаются бок о бок.
— Я со своей стороны очень хорошо оцениваю боевые качества русского солдата, — кивнул де Митри. — Естественно, я имею в виду, конечно же, и ваших офицеров. Одной из особенностей русских является то, что ваши солдаты слабо подвержены панике. Оказавшись в сложной ситуации, пускай даже в окружении, вы сражаетесь весьма мужественно. Поверьте, я имел возможность наблюдать это лично.
— Я считаю, что само по себе наше сотрудничество весьма полезно во многих смыслах, — заметил Марушевский. — Во-первых, наши части попадают в другую обстановку и имеют прекрасную возможность ознакомиться с особенностями, скажем так, французского ведения войны. А новый опыт, как известно, обогащает и способствует более широкому кругозору, в данном случае военному.
— Да, насколько все-таки изменчив мир, — покачал головой де Митри. — Ведь если вспомнить, то наряду с нашим сотрудничеством можно найти грандиозные примеры того, как Франция мерилась силами с Россией за мировое господство.
— Это вы о восемьсот двенадцатом?
— Конечно. Ведь сколько было пролито крови, сколько бед принесла та война! Пострадала и Франция, пострадала и Россия. Да что говорить — вся Европа пережила небывалую встряску! Однако та война не поссорила наши народы, — заметил француз.
— В России всегда сильны были симпатии к французам, — произнес Марушевский. — Кстати, с той войной связано появление в России французов в качестве новых граждан. Можно найти немало примеров, когда попавшие в плен ваши соотечественники после окончания военных действий навсегда оставались у нас, становясь учителями, управляющими и так далее. Многие из них впоследствии женились на русских барышнях.
Затем разговор снова вернулся к теме Великой войны.
— С 1914
— Согласен с вами, — поддержал его француз. — Я могу привести свои примеры. В течение первых двух лет войны нам с трудом удавалось догонять немцев в отношении технических средств. При первых же попытках еще осенью четырнадцатого года прорвать германский фронт мы нарвались на не разрушенные полевой артиллерией бетонированные капониры, а вскоре и на стальные купола. Не хотелось верить, что бетон и сталь могут быть применены в столь короткий срок в полевой войне. В декабре того же года мы рассчитывали, что, выпустив на фронте в полтора километра за один день двадцать три тысячи снарядов, наши орудия сметут с земли всю сложную немецкую паутину проволочных заграждений и подавят оборону. Но не тут-то было! — усмехнулся француз. — В феврале пятнадцатого атака почти на столь же ограниченном участке потребовала для своей подготовки уже семьдесят тысяч снарядов, но в обоих случаях вторая линия неприятельской обороны оказалась неразбитой, и наша пехота смогла продвинуться с большими потерями всего на три-четыре километра. В апреле того же года немцы не остались в долгу и для подготовки собственной атаки — правда, тоже бесплодной — выпустили на фронте в шесть километров до пятидесяти тысяч одних только тяжелых снарядов, которых у нас было ограниченное количество.
— Немцы, надо признать, лучше всех подготовились к войне, — сказал Марушевский. — Пока мы прикидывали, что к чему, они гигантскими темпами шли вперед.
Офицеры прислушались. Вот уже какое-то время слышались далекие взрывы за линией фронта на немецкой стороне.
— А как только начали обозначаться признаки равновесия сил в артиллерии и в особенности в обеспечении снарядами обеих сторон, немцы уже в начале прошлого года стали подготавливать атаки тяжелыми минометами, — продолжил, пожав плечами, француз. — Эта новая траншейная артиллерия явилась такой новинкой, что, за отсутствием соответствующих военных терминов на французском языке, я сохранил для этих чудовищ, стрелявших, правда, всего на сотни метров, немецкое название: «минненверфер». Когда и этого средства стало не хватать, чтобы сломить стойкость французской пехоты, немцы пошли на последнее страшное средство, превзошедшее по своей бесчеловечности все те зверские методы ведения войны, в систематичность и преднамеренность которых так долго не хотелось верить. В апреле немцы внезапно атаковали территориальную, или, по-вашему, ополченскую дивизию, которая являлась звеном между правым крылом бельгийцев и левым флангом англичан. Отравив защитников передовых траншей ядовитыми газами, немцы ворвались в укрепленные линии. При поспешном отступлении, вызванном исключительно волной удушливых газов, дивизия потеряла двадцать четыре орудия.
— Да, господин генерал, этого я успел насмотреться еще в России, — заметил Марушевский.
Взрывы за немецкими боевыми позициями не только продолжались, но и усиливались. Генералы переглянулись.
— Вроде бы ничего подобного не предусматривалось, — произнес, прислушиваясь, де Митри. — По нашим сведениям, ожидать что-либо с немецкой стороны не приходится. Однако странно… Что бы это могло быть?
— Возможно, это наши Голицын и Кураев, — предположил русский генерал. — Что-то мне подсказывает, что это они.