И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!
Шрифт:
Опекун появился часов в десять.
Арина не вышла к нему, да и вообще, при звуках его пребывания в доме, старалась вести себя, как и раньше. Очень уж хотелось показать сестре, что даже будучи женщиной, осталась прежней девчушкой. А ведь так оно и было на самом деле.
Они с Иваном даже не увиделись, хоть девушке жутко, просто до взрыва мозга хотелось покормить усталого мужчину. Ступни так и чесались двинуться на кухню, а ладошки покалывали от желания прикоснуться к его груди, забраться в волосы. У неё всё нутро съёживалось при мысли, что он где-то весь день голодный, не
На этот вечер всё обошлось, если не считать того, что Марго, выйдя один раз за дублёнкой в прихожую, столкнулась с Иваном, который в этот момент направлялся к тумбочке в холле в поисках процессорного диска. Парень остановился и посмотрел девушке вслед. Прежде чем скрыться с дублёнкой в своей комнате, Марго становилась на пороге и вытянула вперёд руку с отогнутым средним пальцем.
— Кобель ты, Беспалов, — и не дожидаясь реакции, скрылась в спальне.
«Кобель» улыбнулся.
— Тоже мне новость… — пробубнил он и развернулся к себе.
Всё, что должно было взорваться, взорвалось в понедельник утром. Ранним утром.
Вся троица собиралась по своим учреждениям и, как и в старые добрые времена — а, как выяснилось, таковые у них тоже уже имелись — встретилась на кухне.
Первая за столом появилась Марго.
Вообще-то, девчушка хотела быстро перекусить и бежать — ей предстояла масса дел. Наверняка, её сразу не допустят к занятиям, пока она не напишет объяснительную Авруцкой. Потом последует наказание.
Её предвкушения неполного конца света прервал Иван — он опустился на табурет за столом перед её носиком, тем самым приблизив апокалипсис или даже знаменовав его своей мармеладной персоной.
— Привет.
Марго сморгнула, в момент сделала быдловатое выражение лица и, похабно открыв рот как торговка килькой, потянулась рукой и закинула себе в рот блатным жестом две печенюшки из вазы.
— Дарова, — принялась громко чавкать и шевелить челюстями как жвачное животное.
— Понятно, — в улыбкой поднялся Беспалов и взял свой кофе у кофеварки. Он поставил перед собой парующую чашку и опять опустился на табурет.
— Кто такой Валерий Стилавин? — спросил у Марго таким тоном, который явственно дал ей понять, что Арина свою часть программы выполнила, спряталась за его спину, и теперь его выход. Обида Маргариты и ущемлённое самолюбие — всё это, конечно, очень интересно и неимоверно важно для опекуна, но сегодня, к сожалению, утро ещё не двадцать восьмого апреля, до которого им всем предстоит какими-то правдами и неправдами дожить. И правила, которые он им установил с самого начала, пока не потеряли свою юридическую и моральную силу.
Рита облизала зубы языком, собирая остатки прилипшего печенья.
— Его все звали Пухлым. А что? Познакомились на днюхе нашей Елены — аккомпаниатора.
— Ты ещё кому-нибудь деньги должна?
Марго опустила голову.
— Да.
— Не слышу.
— Да! Должна!
— Сколько.
Она отвернулась в сторону и посмотрела на чернеющее, с оттенком
— Пять.
Иван горестно вздохнул. Тут же откуда-то из девичьей спальни раздался несильный грохот и крики Арины на Арбуза.
Они вдвоём замерли, но тут же расслабились.
— Даже боюсь предположить повод, — скептически заметил опекун.
Когда Марго точно знала, что виновата, она была паинькой.
— Я… мне Натали доверила руль её… — залепетала девчушка, — Ниссана.
Иван отодвинул свою чашку кофе в сторону.
— Дальше.
— Я… немного покарябала. Об этот… там такой небольшой столбик стоял. — Незадачливая управляющая транспортным средством поводила в воздухе руками, не зная, куда себя деть от позора. — Вот. Десять тысяч за рихтовку и шлифовку. Пять я уже отдала. Накопила. Осталось пять.
Парень накрыл лицо ладонями и хорошенько потёр. Потом забрался обеими пятернями себе в волосы, взлохматил и зачесал заново.
И тут в холле, уже в школьной форме и с рюкзаком, появилась Арина.
И стала понятно, что все трое выглядят не самым лучшим образом — заспанные, замученные, уставшие и с грустными глазами. Как гоблины.
Арина немного задержалась прежде чем из зоны холла попасть в зону кухни, но когда вошла, то налив себе чая из уже вскипевшего чайника, впервые опустилась не рядом с сестрой, как обычно, а по левую руку от Ивана.
— Привет, — прошептала она, чуть повернул голову к опекуну, после чего так же опустила глаза в чашку и принялась отхлёбывать, не поднимая их.
Всё это Марго ещё выдержала с горем пополам, ведь ничего нового и ужасного не произошло.
Трэш начался чуть позже.
Иван буквально «переобулся в прыжке». Он вмиг переменился и стал как-то помягче и пониже ростом. Лицо подобрело и посветлело, в глазах появилось выражение заботливости и… чего-то ещё такого, чему дать название Марго затруднялась.
Он повернулся к Арине, потянулся к ней с непередаваемой улыбкой, какой умеют улыбаться только сексуальные бабники, обаятельные мудаки и очаровательные сволочи и чмокнул её в щёчку.
— Привет, Кнопка.
Бах! Бах! Бах! Бах! Бах!
Лопались одна за другой натянутые, как струны, нервы Маргариты.
— Вы… — тут же отодвинулась она от стола на край табурета, — вы может тут трахнитесь передо мной!
На неё уставились четыре удивлённых глаза. Два — зелёных и испуганных, и два — карих и заинтересованных.
— А ты… — зло процедила она сквозь зубы сестре, — ты теперь и стирать в машинке будешь не со мной, а с ним, да? — с силой в воздухе ткнула пальцем в опекуна. — Может, ещё и к нему в комнату переедешь, а меня бросишь?! — вдруг начала распаляться девчушка. — Конечно, ты же у нас теперь взрослая… женщина! Куда мне девочке целочке!
Только Иван хотел заслонить собой Арину, как Рита оттолкнулась от стола и вскочила, пропустив табурет между ног.
— Вы хоть понимаете, что вы наделали? — уже со злыми слезами на глазах закричала она. — Вы посреди этого дома навалили огромную кучу говна! — развела руки в стороны как шпрехшталмейстер в цирке. — Вы! Здесь было уютно и хорошо, а теперь! Вы всё испортили!