И смех и грех, или Какая мука - воспитывать!
Шрифт:
— Верю, Бес, верю. Но надо бы глянуть, а. Ты ж знаешь, братва с крючка не снимет, пока…
— Это бабло Бурцева, так? — Иван всё-таки занервничал, хоть и ругал себя за это нещадно. — Пусть гребёт его и валит от меня. Я его ломанного копья не возьму — лежать будет. У меня отец тоже не хлеб с водой доедает.
Базин-старший молчал.
— Да и вообще, кто сказал, что бабло существует? Может, Бурцева прессанули на зоне неслабо, он зассал и вякнул, что деньги мол имеются — я вам ещё пригожусь.
— Инфа верная, Бес. Бля буду.
— Будешь, База, будешь. Все мы бля будем. Всё, сказал: вы идёте мимо. Кто-то подсуетился и хочет
Сергей повздыхал, поскрипел зубами, пощёлкал пальцами, но всё-таки подытожил:
— Базара ноль, Вано. Твоё втиралово. Но только смотри, как бы хлопцы твой бур правильно заценили и на вилы не подняли грамотно да продуманно. Быковать всем мы мастера. Звыняй, но за тебя впрягаться не буду. Такие рамсы щекотно брать всё ж. Бывай, Бес. — Похлопал парня по плечу, щелкнул замком задней дверцы, и Беспалов остался в машине один.
А Арину трудности и неприятности преследовали сегодня весь день. Всё началось с самого утра, когда Арбуз уронил со стула её рюкзак, в котором лежали очки одноклассницы Маши Линьковой — та забыла их на подоконнике, а Арина подобрала. Пришлось искать и вправлять на дужке выскочивший болтик, и именно из-за него появиться к завтраку последней.
А чуть позже, часам к одиннадцати, обнаружились месячные. Явившись на четыре дня раньше и в лучших традициях песни: «А мы не звали вас, а вы припёрлися», они оказались абсолютно не вовремя и совершенно некстати, ведь девчушка уже планировала остаться сегодня на ночь в спальне опекуна и даже нашла повод — она умела делать массаж. Когда Марго мучили судороги, та просила разминать ей икры, для чего накупила разнокалиберных пластиковых и деревянных приспособлений, напоминающих плод любви ёжика и скалки для теста. Поэтому у Арины уже чесались ладошки хорошенько «замесить» сегодня Ивана, закрепив тем самым за собой место на правой половине его кровати.
И вот. Нате вам.
Столь вероломным образом преданная собственным организмом, девчушка конечно же огорчилась и даже попыталась психнуть, но смириться так и не смогла. А пошевелив мозгами и вспомнив их с Иваном первый раз, тут же придумала кое-что другое согласно обкатанной схеме.
В правом нижнем зубе у неё уже давненько образовалось дупло. Кариес пока не беспокоил, не расширялся, процесс, так сказать, «стоял», но потенциал его был огромен. Он поражал своими масштабами, Арина это чувствовала и уже предвкушала поход к Собкалиным — семье стоматологов, к которым водила их с Марго мама Жанна.
Поэтому, управляясь на кухне, только заметила в окно знакомый свет от фар, осветивших ворота, тут же выключила конфорку под мясными рулетиками, которые накрутила в обед, накрыла полотенцем кастрюльку с рисом — там делала их последняя домработница — и унеслась быстрее лани в свою спальню, где, не включая свет, упала на кровать, свернулась калачиком, притянула к себе Арбуза, который с удовольствием заурчал у неё в руках, и закрыла глаза. По её прогнозам и чаяниям Иван должен был проникнуться сочувствием и отнести её к себе в спальню как минимум. Ну а там уж… «глаза кота из Шрэка» и дальше по «ходу пароходу» — импровизация в данной области — дело благодарное.
Пролежать ей пришлось довольно долго. Она уже почти задремала, не говоря о её пушистом друге, как открылась входная дверь,
— Я не знаю, когда отец конкретно это решит, — вошел в залу и сразу же направился в свою комнату, — но со статистического учёта в Москве он ещё не снялся. А налоговая схема у него уже Подмосковная, да. — Парень проследовал сразу же в ванную где машинально-бездумно включил и выключил воду — очень хотелось в душ. Но, не прекращая разговора с работницей Управы Мещанского района по поводу того, что отец перенёс сейчас многие свои склады в Подмосковье, поэтому торговля с них выпадает из-под юрисдикции Москвы и регулируется уже другими положениями и актами, он принялся вышагивать по комнате, меряя шагами пол и оглядывая невидящим взглядом пространство.
И только отключив аппарат и сунув его обратно в карман пиджака, понял, что до сих пор ещё не видел Арины, хоть в доме и вкусно пахнет.
Наученный горьким опытом, парень со всех ног бросился в девичью спальню, дверь которой распахнул нервным, паническим движением руки и поэтому с неслабым грохотом.
Девушка лежала в темноте с позе зародыша, а у неё под боком свернулся не то клубком, не то арбузом, котяра.
Иван успел обрадоваться и выдохнуть, что подопечная дома, с целыми руками, ногами и головой, но тут же озаботился по новой.
— Кнопка? — вошел в комнату и приблизился к кровати. — Что с тобой? Что-то случилось?
— Эм-м… нет. Просто зуб что-то заболел, — приподняла голову и приложила пальчики к щеке Арина. — Всё откладывала сходить к врачу. Но я там приготовила… — попыталась она встать.
— Да-да, я понял. — Придержал её в горизонтальном положении опекун. Он с радостью утешился видом лежавшей перед ним на кровати девушки и почувствовал себя человеком, которому в ноги расстелили прекрасный, мягкий, шелковистый, свежий, манящий зелёный газон. Эдакую лужайку-самобранку. До такой степени незатейливую, понятную и доступную, что легко и непринуждённо заставляет забыть обо всём на свете, кроме усталости и опустошенности. В неё хочется упасть и уйти в отпуск.
«Ну и кто я такой, чтобы отказываться?» — Ваня набрал полную грудь воздуха и засуетился.
— Лежи, — быстро сделал он шаг в сторону и, скинув с плеч пиджак, повесил на спинку стула. — А ну-ка, — чуть приподнял девушку под бок и подвинул. — Брысь отсюда, — рыкнул на кота. — Это моё место.
Но не тут о было. Животное подняло голову, посмотрело на вновьприбывшего, как на нечто чужеродное и враждебное, которое настолько неуместно и нежелательно в данном «контексте», что подлежит немедленному наказанию с последующим безжалостным и беспощадным уничтожением.
«Да кто ты нахрен такой?!» — как бы говорил его взгляд, который, однако, не помешал котяре зевнуть и, чуть переместившись, снова принять форму и очертания арбуза.
— Давай, давай, дёргай отсюда, — зашипел на него Иван.
— Ванюш, ну ты чего. Пусть остаётся. Ему же тоже хочется, — вступилась за питомца девчушка, а
Беспалов тем временем прилёг к ней под бок.
— Я ревную, — он с удовольствием вытянул ноги, с нескрываемым и даже подчёркнутым желанием и чувством обожания прижался к ней всем телом и с трепетностью и осторожностью обвился руками вокруг плеч. Арина зарылась пальчиками ему в волосы и поцеловала в макушку, не забыв вдохнуть желанный запах, а он уткнулся лицом ей в шею и сделал то же самое.