И снилось ворону, что был он лисом
Шрифт:
— Изуна! — девчонка бросилась мне на шею так порывисто, что я всерьёз испугался за целостность своих костей.
— Эй, полегче, — проворчал я, пытаясь отстранить подругу. — Задушишь ведь.
— Прости, — пробормотала Сакура, быстро распрямляясь и утирая рукой слёзы. — Ты потерял сознание… Мы так испугались…
— Теперь всё в порядке, — я повернулся на голос; к нам подошла куноичи в форме спецотряда и маске. — Я подлечила тебя, а капитан подавил ту силу.
Я медленно, осторожно сел.
— Капитан?
Куноичи кивнула в сторону, где посреди поляны вместе с Саске стоял шиноби, первым пришедший
— Полежи ещё, — попыталась было остановить меня старшая куноичи, когда я попробовал встать.
Но я лишь отрицательно покачал головой и, опёршись на подставленную Сакурой руку, поднялся. Постояв несколько секунд, давая организму адаптироваться, я медленно побрёл к Учихам.
— Какого чёрта ты не ушёл из АНБУ? — судя по тону, Саске был бесконечно зол.
— Ради того, чтобы защитить клан, — терпеливо ответил его старший брат — словно втолковывал несмышлёнышу прописные истины. — Как капитан АНБУ, я имею доступ к любой информации, что даёт мне возможность отслеживать…
— Лидер клана Учиха, глава полиции Конохи и капитан АНБУ одновременно — ты вообще в своём уме?! — Саске всё-таки сорвался на крик, порывисто сжав кулаки и подавшись вперёд. — А я всё гадал, почему ты ходишь вечно с таким видом, словно вот-вот концы отдашь!.. Да сними ты эту чёртову маску!
Негромко вздохнув, Итачи снял маску; он был бледен, казался бесконечно усталым, однако в его глазах сверкал Шаринган.
— Ксо, Итачи, почему ты всегда врёшь?! — не унимался Саске, сверля брата горячим взглядом, в котором смешались гнев, обида и боль. — Что, так трудно было рассказать?! Неужели ты думал, что мне приятно видеть, как ты мучаешься, и при этом не знать причины?!
— И, кстати, ещё лично от меня вопрос,— раздражённо проговорил я, не до конца пришедший в себя после случившегося. — Вы почему, зная правду, не сочли нужным мне рассказать, что я джинчурики? Если честно, мне сейчас было совсем не в кайф пытаться подавить этого хренова Лиса, не зная даже, как это делается. Или, может, вы с Третьим на пару хотели, чтобы я потерял контроль над бидзю и разнёс пол-Конохи? Тогда извините, что не оправдал ваших ожиданий!
Молча выслушав мой страстный монолог, Итачи совершенно спокойно произнёс:
— Всё высказали? А теперь послушайте меня, вы оба: всё, что сделано, было для вашего блага, блага Конохи и клана. Можете ненавидеть меня за враньё, презирать, если угодно, но сейчас вы будете безоговорочно следовать всем моим приказам. Вы поняли: всем.
Он развернулся и чётким, размеренным шагом направился на противоположную сторону поляны, где под присмотром двух АНБУ сидел побитый и связанный молодой нукенин, в голос ругаясь и пытаясь справиться с верёвками. Глядя в спину Итачи, я ощутил укол совести — и в самом деле, какое я имею право орать на него? Этот шиноби всегда только и делал, что заботился о Саске и обо мне (хотя обо мне вовсе и не обязан был, между прочим), не спал сутками, трудился на трёх работах — всё ради нас, деревни и клана. По-хорошему, нам бы поблагодарить его, за то хотя бы, что он только что спас жизни всем нам троим…
Поджав губы, я покосился на Саске; тот ответил мне
— Как тебя зовут, мм?
— Какое это имеет значение?
— Я… мне просто надо, да, — решительно ответил парень. — Ты из клана Учиха, это понятно, но как зовут-то тебя?
Миг Итачи пристально рассматривал недавнего врага, а затем всё-таки ответил:
— Итачи. Твоё имя?
— Дейдара, — нукенин продолжал смотреть ему в глаза — то ли бесстрашный, то ли просто глупый.
— На кого ты работаешь?
— На одного очень влиятельного и серьёзного парня с крайне страшными глазами, — с кривой усмешкой ответил Дейдара.
— И кто же он?
— Честно? Хрен его знает — он мне как-то не представился, да.
— Не лги мне, — ледяным тоном потребовал Итачи.
— А я и не лгу, — отозвался Дейдара, по-прежнему не отводя взгляда — нет, ну точно больной! — И ты это видишь, мм.
Итачи чуть приметно нахмурился, однако новый вопрос задал всё так же холодно и ровно:
— Вы с товарищем здесь только вдвоём или есть ещё кто-то?
В голубых глазах нукенина мелькнуло что-то — и он резко отвернулся с гордым и независимым, насколько позволяли верёвки, видом.
— Больше ничего не скажу, да. Хоть режь, хоть пытай, хоть гендзюцу своими опять в моей голове ковыряйся — не скажу, мм.
— Капитан, — обратился к Итачи один из АНБУ, стороживших пленника. — У нас мало времени; наша помощь может потребоваться в других местах.
— Да, — согласился Итачи. — Готовьтесь к отправлению. Саске, Изуна-кун, вы идёте с нами; предупредите Сакуру.
— Да, брат, — покладисто кивнул желавший загладить вину Саске и отошёл к подруге.
Последовав было за ним, я на полпути остановился. Итачи медленно извлёк из ножен катану — клинок уже не новый, но всё ещё в превосходном состоянии. Услышав звук обнажаемой стали, Дейдара вновь повернулся к нему, поднял голову; удивительно, но на лице парня не было страха, лишь недовольство, разочарование (в себе, судя по всему), но вместе с тем гордость, нежелание унижаться до вымаливания у врага собственной жизни. Дейдара вовсе не казался жалким проигравшим — скорее воином, принимающим поражение от противника, которого объективно не мог победить.
Глядя на него, я непроизвольно задумался: а как выглядел сам, когда Тобирама нанёс мне тот удар? На самом деле, я довольно плохо помню тот момент. Помню собственную самоуверенность, гордость тем, что без проблем могу видеть атаку в тумане; помню просвистевшие мимо кунаи, на одном из которых слишком поздно заметил печать Хирайшина; помню боль, мелькнувшее передо мной лицо Тобирамы с выражением мрачного удовлетворения, а затем… Вроде как Мадара подхватил меня, не давая упасть, что-то говорил Хаширама, а я нёс какую-то напыщенную чушь, истекая кровью, буквально повиснув на брате… Выглядел, наверное, тогда, как последний идиот; ксо, неужели я действительно так опозорился напоследок перед своим лучшим противником?..