И снова о нас, детях из Бюллербю
Шрифт:
— Столько же, сколько ты! — отрезала Бритта.
Лассе ей не ответил, но напустил на себя такой таинственный вид, будто видел тысячу водяных.
Нам ужасно захотелось тоже увидеть водяного, и мы тут же обо всём договорились. Лассе сказал, что мы должны выйти из дому в полночь. Он считал, что разрешения спрашивать не стоит, он сам нас разбудит — у него есть будильник. Взрослым иногда не нравится, когда дети решают ночью посмотреть на водяного. Лучше мы спросим у них разрешения уже после того, как вернёмся
Ночью я проснулась оттого, что Лассе стоял у моей постели и дёргал меня за волосы. Я мигом вскочила.
Как разбудить Анну и Бритту, Лассе придумал ещё вечером. Он привязал к верёвке камень и положил его к ним в комнату, а верёвку протянул в моё окно. Теперь он подёргал за верёвку, камень запрыгал по полу, и девочки проснулись.
Ну, а разбудить Улле было нетрудно: Боссе перелез по липе к нему в комнату и растолкал его.
До сих пор не понимаю, как нам удалось выбраться незамеченными из дому. Я очень боялась, что папа с мамой проснутся от скрипа лестницы. Но они не проснулись.
Вы были когда-нибудь ночью в лесу? Знаете, как там страшно! Я бы ни за что не осмелилась пойти одна ночью в лес! Всю дорогу я крепко держала за руки Бритту и Анну. А когда мы услыхали шум Ивового ручья, мне захотелось убежать домой.
К тому же Лассе сказал:
— Только к камню мы поползём поодиночке!
— Как поодиночке? — испугалась я. — Нет уж, спасибочки! Одна я туда не пойду, не нужен мне твой водяной.
— Вот дура! — возмутился Лассе. — Ты думаешь, к водяному можно явиться всем вместе, как на школьной экскурсии, и сказать, что мы всю жизнь мечтали его увидеть? Вы как хотите, а я иду один!
Улле и Боссе решили, что они пойдут вдвоём. А мы с Бриттой и Анной — втроём.
— Я поползу первый, — сказал Лассе. — Если водяного там нет, я вам крикну. Считайте до ста. А если не крикну, ползите за мной. Значит, водяной на месте.
И он уполз.
Мы лежали во мху и считали. Мне очень хотелось, чтобы водяного там не было, и чем ближе счёт подходил к ста, тем громче стучало у меня сердце. Лассе не крикнул.
— Водяной на месте, ползём! — прошептал Боссе, и они с Улле поползли к камню по одной тропинке, а мы — по другой.
— Девочки, я сейчас умру! — прошептала Анна.
Нам с Бриттой было тоже очень страшно. Вот наконец и мельница. И плотина. И камень рядом с плотиной. И водяной на камне! Водяной был голый и на чём-то играл. Но из-за шума воды мы почти не слышали, как он играет. Виден он был тоже плохо. Но что там сидит сам водяной, не было никакого сомнения.
— Ой! — прошептала Анна.
— Давайте послушаем, — шёпотом предложила Бритта.
— Это не скрипка, — тоже шёпотом сказала я. — А песня знакомая.
— Правда, мы её в школе разучивали! — воскликнула Бритта.
— Интересно, откуда водяной знает
Но тут не было ничего удивительного, потому что это был не водяной, а наш Лассе. Это он, голый, сидел на камне и играл на губной гармошке!
— Ну вот, теперь вы уже не сможете говорить, что никогда в жизни не видели водяного, — сказал он.
А Боссе сказал, что, когда он вырастет, то поколотит Лассе.
Черстин — сестрёнка Улле
Когда Лассе и Боссе чересчур меня донимают, мне начинает казаться, что жить без братьев гораздо спокойнее. Никто тебя не дразнит, если ты играешь в куклы. Не дерётся. И не говорит, что опять твоя очередь вытирать посуду. Однажды Лассе сказал маме, что девчонки вообще никому не нужны. Ему бы хотелось, чтобы вместо меня у них с Боссе было девять братьев. Тогда бы их хватило как раз на футбольную команду.
Но мама ответила ему:
— А я очень рада, что у меня есть хоть одна дочка. Одиннадцать сыновей, избави боже! Хватит с меня и двоих.
Наверно, Лассе понял, что сморозил глупость.
Но иногда иметь братьев очень приятно. С кем бы мы по вечерам кидались подушками и рассказывали страшные истории? И кто бы заступался за меня в школе? Как-то раз, например, я нечаянно толкнула одного мальчишку так, что он уронил учебник, и он меня стукнул. А Боссе стукнул его и сказал:
— Только попробуй ещё хоть раз её тронуть!
— А чего она толкается! — сразу заныл мальчишка.
— Она тебя не видела, у неё на затылке глаз нет! — сказал Боссе.
Нет, иметь братьев не так уж плохо, они могут за тебя заступиться, а иногда даже угощают карамелью. Хотя сёстры гораздо лучше, это каждому ясно.
А вот Улле говорит, что неважно, брат у тебя или сестра, важно, чтобы ты был не один. И, по-моему, он прав. Он очень сердился на своих родителей и всегда говорил им:
— Не понимаю, почему у всех много детей, а у вас только один ребёнок?
И вот наконец у него появилась сестрёнка. Улле ужасно обрадовался, прибежал к нам и потащил всех смотреть на его сестру. Мы, конечно, пошли.
— Вот она! — сказал Улле с таким видом, будто показывал нам чудо. — Правда, хорошенькая?
Но она не была хорошенькой. Она была красная и сморщенная. Мне она показалась даже страшной. Только ручки у неё были хорошенькие.
Правда, больше всех при виде неё был поражён Лассе. Он вытаращил глаза и раскрыл рот. Но промолчал.
— Да, она очень хорошенькая, — ответила за всех Бритта, и мы ушли.
А дома Лассе сказал:
— Бедный Улле! У него не сестра, а страшилище! Наша Лиза тоже не красотка, но она хоть на человека похожа. Улле будет стесняться такой сестры, когда она пойдёт в школу.