И снова о негодяях
Шрифт:
Когда Лора очнулась, Доминик уже стоял рядом с ней в фартуке.
– Ну как, выспалась?
– спросил Эдерн, завязывая фартук.
– Иди в жопу!
– последовал резкий ответ.
Доминик улыбнулся. Достав нож, он легонько провёл им по шее пиратки, а когда острие упёрлось в горло, слегка нажал на рукоятку. Лора затаила дыхание.
– Что-то твои туповатые друзья не слишком спешат. Может, они совсем не понимают намёков?
– поинтересовался Эдерн.
Лора, разумеется, ничего не ответила. Доминик убрал нож, и отошёл в угол. Кобра сделала глубокий выдох.
–
– спросил Доминик.
– Какой мне резон беседовать с тобой, ублюдком, если ты собираешься выпустить мне кишку?
– поинтересовалась Лора.
– Такой, что пока мы разговариваем, твоей жизни ничто не угрожает. Тебе ведь хочется пожить подольше, не так ли?
Лора хотела было ответить, что ей всё равно, что её всё достало, но она не смогла сказать этого. Пиратка не хотела признаваться даже самой себе, что боится смерти, а уж тем более признаваться в этом какому-то полоумному выродку.
– Был один упырь, чью морду я смогла забыть далеко не сразу. Он повалил меня на землю, и собирался трахнуть. Ну я и всадила ему в шею заточку, - призналась Кобра.
– Он умер сразу?
– Нет. Он пыхтел, и пытался что-то сказать, но я так ничего и не разобрала.
– Он был твоей первой жертвой?
– Да. В следующий раз всё было гораздо проще.
В признательность за то, что Лора была с ним откровенна (хотя у неё просто не было другого выхода), Доминик решил поведать ей свою историю.
– Отношения между моими родителями были довольно странными. Если конечно побои и грубый секс по принуждению можно назвать отношениями, - начал он свой рассказ.
– Если твой папаша был такой задницей, почему твоя мамаша от него не ушла?
– спросила Лора.
– Потому что отец внушил ей мысль, что где бы она не пряталась, он всё равно её найдёт. Отец был на ней просто помешан. Мать была для него не просто манией - она была его родной сестрой.
Лора вздрогнула. Она повидала в своей жизни много грязи, но с подобным сталкивалась впервые.
– Три раза она пыталась покончить с собой, и все три раза отец пресекал эти попытки. Он угрожал, что если мать попытается снова наложить на себя руки, то мне не поздоровиться, - продолжил Эдерн.
– И что она сделала?
– спросила Лора.
– Мать больше не пыталась навредить себе. Вместо этого она решилась на побег. Не знаю как, но отец её нашёл, причём нашёл довольно быстро. Вернув мать домой, этот ублюдок запер её в подвале, и посадил на цепь.
Доминик замолчал, мысленно вернувшись в тот злополучный вечер. Тогда ему было всего лишь одиннадцать лет, и это был последний день его детства. Желая спасти мать, он выкрал ключ от подвала, но не смог найти ключ от цепи. Когда Доминик спустился вниз, то не узнал свою мать. Джоди Эдерн, не так давно бывшая красавицей, была похожа на привидение. Её исхудавшее покрытое свежими синяками тело выдержало зверства Марка Эдерна, но не её разум. Джоди знала лишь один выход из этого кошмара - она попросила сына убить её. Доминик ужаснулся, однако Джоди заплакала, и стала умолять его проявить милосердие. Мальчик поднялся наверх, и через минуту вернулся с полиэтиленовым пакетом.
–
– Затем я пошёл в комнату отца.
Не подозревающий о произошедшей в подвале трагедии Марк спал крепким сном. У Доминика, только что лишившего жизни родную мать, было сильное желание придушить и отца, однако мальчик решил, что смерть Марка должна быть медленной и очень болезненной. Раздобыв две верёвки, мальчик привязал руки отца к спинке кровати, а затем разбудил, плеснув в лицо кипятком.
– Я отрезал ему все пальцы на руках, а потом отрезал и яйца. Оставив его истекать кровью, я поджог кровать, и смотрел как этот ублюдок превращается в кусок обгорелого мяса.
В тот вечер у Доминика проснулась тяга к жестоким убийствам и поджогам. Убийства доставляли ему удовольствие, а огонь успокаивал. Ведущие расследование смерти Марка и Джоди Эдерн полицейские даже не заподозрили маленького мальчика, в одночасье ставшего сиротой. Доминика отправили в приют, откуда он сбежал в первый же вечер. Занимаясь бродяжничества и попрошайничество, Доминик ночевал под мостом вместе с бродягами. Эти самые бродяги чуть позже и стали его жертвами. Расправившийся со своими родителями мальчик окончательно перестал быть человеком, и превратился в кровожадного монстра, а улицы ночного Геднера стали его охотничьими угодьями. Много позже Доминик научился работать аккуратнее, и не оставлять следов. Тем самым он превратился из монстра кровожадного в монстра сообразительного.
– Зачем ты мне всё это рассказал?
– спросила Лора, когда Доминик закончил свой рассказ.
– Потому что мне всегда хотелось поделиться с кем-нибудь своей историей. Ты - первый человек, которому я всё рассказал. И скорее всего, последний.
Сказав это, Доминик достал шприц со снотворным, и сделал Лоре инъекцию в шею.
– Мне жаль бедного пацана. Ему не стоило рождаться, - сказала Лора перед тем как её сморил сон.
Доминик надел хирургическую маску.
– Ты права. Мне не стоило появляться на свет, - сказал он, и поднёс к лицу Лоры скальпель.
В связи с общим сбором "Диких Койотов" космопорт был временно закрыт. Оглядев собравшуюся толпу, Леон про себя подметил, что Колин не врал, что "Дикие Койоты" - совсем не та банда, что была раньше. Грисем понял, что если что-то пойдёт не так, эта толпа просто разорвёт его в клочья, и поэтому решил начать с главного.
– Многие из вас знают кто я такой. Ну а кто не знает, представлюсь. Меня зовут Леон Грисем. И с этого момента я ваш новый босс.
В толпе послышался недовольный ропот.
– Нравится вам это или нет...
– продолжил Леон, но его дальнейшие слова потонули во всеобщем гуле.
Грисем выхватил пистолет, и пару раз пальнул в воздух. Шум тут же стих.
– Нравится вам это или нет, но теперь многое изменится, - продолжил Леон, убирая пистолет.
– Слышь ты, сопляк! Какого хрена ты вздумал указывать что нам делать?
– спросил у Грисема двухметровый мускулистый бородач.
– Повтори-ка. Я наверное что-то не так расслышал, - сказал Леон спокойным голосом, однако в глазах его загорелись опасные огоньки.