И СТАЛИ ОНИ ЖИТЬ–ПОЖИВАТЬ
Шрифт:
И вряд ли это был гондыр.
- САЁК!!! Чего же ты раньше–то молчал!!! — страшным голосом произнесла Серафима и замахала пестом с удвоенной энергией, тем мне менее, обреченно понимая азбучные истины не открытой еще науки самолетостроение, что чем мощнее форсаж, тем больше тратится топлива и тем меньше время полета.
- Она приближается!!! Приближается!!!..
Вопли оруженосца помощи тоже не оказывали, как и ставшее уже почти привычным дрожание Находки.
Почти.
«Наверное, в прошлой жизни она была осиной.
- Стойте!!! Стойте, охламоны, кому говорят!!!..
После этого выкрика Серафимина выносливость скачком переместилась на вторую строчку, но она тоскливо ощущала, что ненадолго.
- Ох, батюшка–Октябрь, помоги нам, спаси нас от погибели лютой, сохрани нас от злой старухи убыр… — забормотала дрожащим срывающимся голосом октябришна.
Царевна хотела было напомнить, чьему заступничеству они сейчас обязаны своим катастрофическим положением, но решила, что в этом есть и ее вина, и не стала.
Ни одно доброе дело не должно остаться безнаказанным.
- Остановитесь!!!.. — прозвучал визгливый одышливый голос совсем рядом. — Я вас все равно догоню!..
И тут Саёк шумно выдохнул, корыто дернулось, и яростный крик убыр и торжествующий — оруженосца всполошили только что сладко позевывавший после тихого ночного отдыха лес одновременно.
- Ага, получи!!!..
- Ой–й–й–й!!!..
- Находка, Сер…ргий!!! Смотрите! Я ей в самое ухо залепил! Знать будет, как против нас выступать!
- Шаромыжник недожаренный!!!..
- Что?
- Что там происходит?
- Саёк, что ты там делаешь?
- Оказывается, я все это время сидел на куче картошки! — радостно выкрикнул оруженосец. — Крупная!
- Целься лучше, — единственно, что смогла посоветовать царевна.
Попадет он снова или не попадет, разозлит он еще больше убыр или не разозлит [89] — разницы никакой не было. Конец был один, печальный и предсказуемый.
Если бы среди деревьев мелькнула хотя б речушка, хоть ручей, хоть ручеек какой–нибудь крошечный — можно было бы рассчитывать на помощь Октября.
Наверное.
Сейчас же, над лесом, выбор у них был небогатый: или убыр настигнет их, или они попадут в лапы гондыру–мизантропу, или рано или поздно, пока они пробираются по чащобе, их найдут и разорвут злопамятные древогубцы. А в свою, да и в чью бы то ни было защиту, Серафима была абсолютно уверена, она еще несколько дней будет не в состоянии не то что меч поднять, а и просто руку.
Восторженные кличи Сайка и проклятия Макмыр раздавались все реже и реже, пока, почти одновременно, он и царевна не объявили:
- У меня картошка кончилась…
- Я этим пестом махать больше не могу…
- Что мне делать, ваше… Сергий?.. — растеряно завертелась октябришна вперед и назад. —
- Мы не сможем поменяться местами… — сквозь стиснутые зубы процедила Серафима и, из последних сил удерживая их воздушное судно на лету, стала выбирать место для посадки с последующим бегством.
И тут между деревьями блеснуло манящей голубизной.
- Вода!!! — радостно завопила Серафима. — ВОДА!!! Находка!!! Мы садимся туда!!!
И, не дожидаясь реакции свиты, она медленно и рывками начала снижаться, ломая днищем корыта ветки не успевших отскочить деревьев. Еще несколько секунд — и этот процесс перешел бы в неконтролируемую стадию, графически изображаемую обычно простым перпендикуляром к горизонтальной линии.
Корыто грузно шмякнулось о влажную землю и перевернулось, вытряхнув экипаж на влажную от утреннего тумана траву.
Непослушными руками пытаясь приподнять свое тело над землей, царевна кричала октябришне, чтобы та бежала искать воду — ручей был где–то совсем рядом, она видела, и поскорей попросила о защите батюшку–Октября.
Но та почему–то не торопилась.
Подняв на ноги Серафиму, Находка обвела трясущейся рукой землю вокруг них.
- Смотрите, ваше царственное величество, — тихо проговорила она. — Это не вода.
- А что это? — задала ненужный вопрос Серафима, хотя теперь и сама все видела.
- Это синюха… голубая… — чужим, помертвевшим голосом произнесла октябришна.
- Может… еще не поздно убежать?.. В какую–нибудь сторону?.. — слабо пискнул севшим вдруг голоском оруженосец, держа, тем не менее, меч наготове.
- Мы посредине блудного места… Того же самого… Они нас запомнили, и второй раз не выпустят…
Лицо октябришны могло посоперничать белизной с туманом, и Серафима не стала спрашивать, откуда та это узнала.
Какая теперь разница, откуда…
Как будто в подтверждение ее слов туман вокруг потерпевших корытокрушение стал клубиться, сгущаться, достигая плотности уже настоящего деревенского молока.
И в снежно–белой густой мути, одна за другой стали вырисовываться и приближаться к ним угрюмые сутулые полупрозрачные фигуры, от которых веяло холодом, погибелью и тленом.
- Прочь! Прочь! Идите прочь! — со свистом рассекая черным клинком белую мглу, Саёк отважно кинулся на сжимающих круг призраков, но был отброшен под ноги царевны неведомой, но злобной силой.
- Постойте! Мы оказались тут нечаянно! Мы не хотели вас тревожить! Дайте нам пару часов времени, или меньше, и мы отсюда уйдем! — стала выкрикивать Серафима, но слова ее терялись и гасли в надвигающейся белой пелене без ответа.
Под мощью волн промозглого зла и ненависти, излучаемых собирающимися вокруг них, как падальщики вокруг мертвой лошади, блуднями, они невольно отступили, прижались к старой грустной березе спинами и стали ждать конца.