И станешь ты богом
Шрифт:
Некоторые из хазар на бегу кидали стрелы, но ощутимого урона нанести не смогли. Щетина сучьев была почти непробиваема. Пару человек легко ранили, да одному разбойнику стрела вошла точно в середину лба. Зато ватажники положили не менее трёх десятков чужих воинов, пока те добежали до стены. Началась суматошная давка. Задние давили на передних, передние упирались изо всех сил, дабы не напороться на сучья. И всё-таки несколько человек повисли безжизненными куклами, проткнутые насквозь. Из укрепления продолжали непрерывным потоком литься стрелы. Нападавшие откатились. Однако что булгары, что хазары – не те воины, которых можно остановить только стрелами. В чём, в чём, а в мужестве и силе духа им не откажешь. Руганью, затрещинами и пинками, воевода и хан сумели из нестройной толпы организовать
К Волчьему хвосту, проклиная всё на свете, пробирался могучий хазарин. Пытаясь сломать щитом и перерубить длинным мечом, мешающие ему развернуться ветви, он открылся. Атаман стремительно, вытянув руку на всю длину, нанёс прямой скользящий удар секирой в лицо хазарина. Но тот успел прикрыться щитом. Однако ветвь, на которую опёрся воин, спружинила, и его качнуло. Отбитую было, секиру бросило вниз, и она распорола широким лезвием хазарину щёку. Обнажились крепкие окровавленные желтоватые зубы. Наполовину отрубленная щека повисла красной тряпкой. Взревев от боли, богатырь попытался, в свою очередь, достать атамана мечом. Бить ему можно было только прямо и сверху вниз, размахнуться для боковых ударов не давали торчащие и не сломанные по бокам ветви. Но зато удары были настолько сильны, что Волчий хвост с трудом сдерживал их. Видя затруднительное положение атамана, Кудыма, что находился слева от него, выпустил стрелу хазарину в голову. Шлем спас того. Стрела, щёлкнув по покатой поверхности, ушла вверх. И всё же удар был настолько силён, что лопнул ремень. Шлем сполз на левое ухо воина. Оглушённый хазарин на одно мгновение опустил меч и щит. Атаман воспользовался моментом и ударил изо всех сил слева направо, метя в основание шеи поверх ворота двойной кольчуги. Секира легко вошла в тело по черенок. С чпоканием выдернулась обратно. Воин качнулся, из раны взметнулся фонтан крови. Затем хазарин мягко завалился назад. Пытаясь откинуть навалившегося на него мертвеца, вперёд лез, озлобленно пыхтя, следующий боец. Волчий хвост пронзительно свистнул. Его место моментально занял воин из резерва. Вскинул лук. Коротко звинькнула тяжёлая стрела.
Атаман отскочил от стены, осмотрелся. По всей дуге обороны раздавался треск сучьев, громкие проклятия, лязг железа о брони, тупой стук щитов, резкий посвист стрел, стоны раненных, хрипы умирающих, невнятные вскрики сражающихся. Взглянул на поредевший резерв. Десятка два бойцов были уже убиты во время штурма, и их место теперь заняли воины из запаса. Волчий хвост скинул боевую рукавицу, вытер ладонью с лица кровь хазарина и пот. Снял шлем и ещё раз прислушался к гулу сражения. Опытным слухом определил, что враги начинают выдыхаться. Ещё немного, и они отступят.
Однако случилось непредвиденное. Там, где возглавляли атаку сами воевода и хан, нападающие, презрев потери, сумели прорубить среди ветвей широкую полосу. На стволы вскочил булгарин и одним мощным ударом топора перерубил сдерживающую скобу. Его тут же подняли на копья, но брёвна в этом месте расползлись. С торжествующим рёвом навалившиеся воины раздвинули могучие ели и ворвались внутрь укрепления. Первым протиснулся хан. Ему наперерез кинулся боец в лёгкой кольчуге и секирой в руках. Хан обозначил удар сверху. Обманутый воин вскинул секиру для защиты. Хан же, хекнув, резко махнул широким кривым мечом снизу вверх, рассекая лезвием клинка живот и грудную клетку ватажника. Следом за ханом пролезли его двое телохранителя и раскрашенный чёрными полосами по телу хазарский батыр. Голый торс его блестел от пота и потёков крови. В боку торчала стрела. Телохранители моментально прикрыли щитами хана. Батыр встал впереди небольшого отряда. Его глаза были белыми от бешенства, изо рта на плиты груди сочилась струйка розоватой слюны.
Положение пока спасало только то, что проход был узким. Однако через него просочился ещё один воин… ещё трое… вот их уже семеро…. Ещё немного – и враги сумеют окончательно укрепиться на этом небольшом пока плацдарме, а там раскидают мешающие им стволы и уже хлынут потоком, сминая оборону.
Мгновенно оценив сложившуюся обстановку, Щука рявкнул резерву: «Встать клином!». Возглавив моментально построенный клин, подхватил короткое,
К счастью для разбойников, ворвавшиеся хазары и булгары не успели выстроить правильного строя. Они пока стояли толпой, прикрывшись щитами и выставив навстречу ватажникам, в основном, мечи и топоры. Только двое из них были вооружены копьями.
Навстречу клину кинулся, бешено вращая огромным топором, батыр. Его приняли на копья, пронесли несколько оставшихся до противника шагов, и сбросили тяжёлое, извивающееся в предсмертных конвульсиях тело, на щиты. Мёртвый хазарин послужил тараном, опрокинув собой пару человек. Но и без этого тарана удар клина был настолько силён, что он рассёк ворвавшийся внутрь укрепления отряд и отбросил его обратно в узкий проход. Часть людей была раздавлена щитами, часть проколота копьями. Клин, потеряв ударную силу, тем не менее, продолжал неумолимо выдавливать врага из укрепления. В узком проходе возникла жуткая давка. Ватажники, ощетинившись копьями, шаг за шагом отвоевывали пространство. Хазары и булгары тщетно пытались пробиться сквозь стену мёртвых соотечественников, что висели на древках копий. Наконец копья от тяжести повисших на них тел склонились и были откинуты. Ватажники обнажили мечи, достали топоры и секиры. Началась сеча. Искалеченные тела уже образовали кровавый вал, но ни та, ни другая сторона не отступала. И всё-таки, в конце концов, Щука смог построить три ряда воинов напротив прохода. Два ряда вновь ощетинились копьями, а третий взялся за луки. И противник дрогнул….
Следующего штурма не было. Из леса вышел только воевода Подосень. Положил на траву оружие. Спокойно и не торопясь, подошёл к укреплению. Навстречу ему, также без оружия, вышел Волчий хвост. Атаман и воевода поприветствовали друг друга. Уселись, скрестив ноги, на окровавленную траву, среди трупов. Атаман вскинул руку. Тотчас же один воин принёс две чаши, мехи с медовухой, холодное вареное мясо, каравай хлеба; другой в это время расстелил плащ. Оба воина расставили на полотне принесённую еду и удалились.
Волчий хвост сильными пальцами разорвал мясо, разломил пополам хлеб, разлил по чашам хмельной напиток. Широким жестом пригласил воеводу к трапезе. Подняли чаши, сплеснули пенящийся напиток в честь богов и навьих. Постепенно, за трапезой, разговорились о делах домашних, о былых дальних походах. В это время обе стороны настороженно следили за переговорами, в любой момент готовые начать бой.
– Атаман, хотелось бы мне знать участь хана Кайрата. Жив ли он, ранен, или убит? – обратился с просьбой к Волчьему хвосту Подосень.
– Я пока не знаю. Мы ещё не успели посмотреть, кто по воле богов убит, а кто жив.
– Но может быть, пока мы с тобой беседуем, твои воины поищут его на поле брани? Он внутри укрепления, ведь он был из тех, кто ворвался туда.
– Хорошо, сейчас я отдам приказ.
Волчий хвост обернулся и подозвал воина.
– Срочно посмотрите среди тел у прохода хана. И принесите его сюда, если он мёртв. Или приведите, если он ранен.
Через некоторое время на скрещённых копьях принесли хана. Осторожно положили на траву.
– Мёртв?
– Нет, жив. Дышит. Надо освободить его от панциря.
Расстегнули панцирь, сняли шлем. Кайрат был оглушён и полузадушен. Греческое изделие выдержало удары копий. Хану ещё раз повезло – его отбросило в сторону и не завалило в дальнейшем телами павших воинов. На нём лежало всего лишь трое убитых.
Воевода пощупал тело, видимых повреждений не нашёл. Перевернул на грудь, положил себе животом на колено и надавил. Изо рта хана хлынули рвотные массы. Однако крови среди них не было. Значит, внутренние повреждения отсутствовали. Подосень повеселел. Пальцем очистил рот Кайрата, посадил его рядом с собой и влил ему в глотку крепкую медовуху. Хан закашлялся и открыл мутные глаза.