И свет во тьме светит
Шрифт:
Явление седьмое
Люба и Старковский.
Старковский(несет три подушки, поддерживая подбородком, и роняет дорогой). Любовь Николаевна, не трогайте, я подберу. Ну, наделали вы. Надо только уметь распорядиться. Ваня, иди.
Явление восьмое
Те же и Ваня.
Ваня(несет
Старковский. Тебе легко, ты всех знаешь, ты уже вперед заслужил, а я должен еще пленить прежде девиц, а потом уже получать награды. Я, значит, тебе даю вперед сорок очков.
Ваня. Зато ты жених, а я мальчик.
Старковский. Ну, я тоже не жених и хуже мальчика.
Люба. Ваня! поди, пожалуйста, ко мне в комнату и принеси на этажерке клей и подушечку с иголками.
Ваня идет.
Только ради бога не разбей там чего.
Ваня. Все разобью! (Бежит.)
Явление девятое
Люба и Старковский.
Старковский(берет ее за руку). Люба. Можно? Я так счастлив. (Целует руку.) Мазурка моя, но мне мало. В мазурке не успеешь сказать. А мне нужно сказать. Могу я телеграфировать своим, что я принят и счастлив?
Люба. Да, нынче вечером.
Старковский. Еще одно слово: как примет это Николай Иванович? Говорили ли вы ему? Говорили ли вы ему? Да?
Люба. Я не говорила. Но я скажу. Он примет, как он все принимает теперь из того, что касается семьи. Он скажет: делай, как знаешь. Но в душе он будет огорчен.
Старковский. Оттого, что я не Черемшанов? Оттого, что я камер-юнкер, предводитель?
Люба. Да. Но я уже боролась с собой, обманывала себя для него. И не то что я меньше люблю его, что не делаю того, что он хочет, но оттого, что не могу лгать. И он сам говорит это. Я слишком хочу жить.
Старковский. И это одна правда – жизнь. Ну, а он, Черемшанов?
Люба(взволнованно). Не говорите мне про него. Мне хочется осуждать его, и осуждать его тогда, когда он страдает. И я знаю, что это оттого, что я виновата перед ним. Одно я знаю, что есть любовь и, я думаю, настоящая любовь, которой я никогда не любила его.
Старковский. Люба, правда?
Люба. Вы хотите, чтобы я сказала, что я вас люблю этой настоящей любовью. Но я не скажу. Я, да, я люблю вас...
Старковский. Вас...
Люба. Тебя другой любовью, но и это не то. И та не то, и эта не то; если бы смешать.
Старковский. Нет, я доволен своей. (Целует руку.) Люба!
Люба(отстраняет). Нет, давайте разбирать. Да вот и приезжают.
Входит княгиня
Явление десятое
Те же и княгиня с Тоней и девочкой.
Люба. Мама сейчас выйдет.
Княгиня. Мы первые?
Старковский. Надо кому-нибудь, я предлагал сделать гуттаперчевую даму первою.
Выходит Степа, Ваня приносит.
Явление одиннадцатое
Те же, Степа и Ваня.
Степа. Я вчера думал видеть вас у итальянцев.
Тоня. Мы были у тети, шили бедным.
Входят студенты, дамы, Марья Ивановна, графиня.
Явление двенадцатое
Те же, Марья Ивановна, графиня, студенты, дамы.
Графиня. Николая Ивановича мы не увидим?
Марья Ивановна. Нет, он никогда не выходит.
Старковский. Кадриль, пожалуйста. (Хлопает в ладоши.)
Расставляются. Танцуют.
Александра Ивановна(подходит к Марье Ивановне). Он в ужасном волнении. Он был у Бориса Александровича и пришел, увидал бал и хочет уезжать. Я подошла к двери и слышала его разговор с Александром Петровичем.
Марья Ивановна. Что же?
Старковский. Rond des dames! Les cavaliers en avant! [31]
Александра Ивановна. Он решил, что невозможно жить, и уезжает.
Марья Ивановна. Что за мучитель этот человек! (Уходит.)
Действие пятое
Сцена переменяется. Комната Николая Ивановича. Слышна музыка издалека. Он одет в пальто, кладет письмо на стол. С ним оборванный Александр Петрович.
31
Дамы в круг! Кавалеры вперед! (франц.)
Явление первое
Николай Иванович и Александр Петрович.
Александр Петрович. Будьте спокойны, пройдем до Кавказа без гроша. А там уж вы устраивайте.
Николай Иванович. До Тулы доедем, а там пойдем. Ну, все готово. (Кладет письмо на середину стола и выходит. Встречается с Марьей Ивановной.)
Явление второе