И телом, и душой
Шрифт:
Не ЕЕ голос, но все же…
— Маргарита Ивановна?! — кажется, это она. — Здравствуйте!
— Здравствуйте…
— Маргарита Ивановна, а вы не могли бы позвать к телефону Лену, я не могу до нее дозвониться.
Молчание. Такое тягостное, тягучее, жгучее горькое молчание, почти убивающее его.
— А Лены нет…
— Как нет?!
Он все же совался на крик. Хотя и обещал себе говорить спокойно и действовать с холодным расчетом и умом. Не сдержался…
Лены нет… Эти два слова упали, как камень, как огромный булыжник
Как это нет?! А где же она?! Куда-то ушла? И с кем?! С подругой? Или с другом?! Почему не отвечает ему? Занята?! Отключила телефон, чтобы ИМ не мешали посторонние?! А в число посторонних входит он, Максим?!
Макс сжал телефон так, что побелели костяшки пальцев. Глаза зло сощурились.
— А где она?! Куда-то ушла?!
Зря он так сказал. Он же никто для нее…
— Да… — проговорила Маргарита Ивановна. — А вы, простите…? Кто будете?
Олух! Идиот несчастный и помешавшийся! Даже не представился.
— Простите… Я Максим Колесников… Возможно, Лена рассказывала обо мне…
Как же в этот момент ему хотелось, чтобы рассказывала. Своей бабушке, единственному близкому и родному человеку рассказывала о нем! Это значило бы, что…
— Ах, Максим… — проговорила Маргарита Ивановна.
Его сердце дрогнуло, дыхание замерло.
— Лена рассказывала мне о вас.
Сотни, тысячи, миллионы бабочек вспорхнули и взлетели вверх в его груди, вознося и его к небесам.
На лице расплылась идиотская счастливая улыбка. Но плевал он на это.
— Так где же Лена? — повторил Макс вопрос. — Я не могу до нее дозвониться…
— О, Леночка забыла телефон дома, а он, по всей видимости, разрядился… — торопливо объяснила бабушка Лены. — А я даже и включить его не могу. Мне Леночка-то показывала, а я что, запомнила, что ли? Я и не разбираюсь в этом…
Макс поджал губы, начиная раздражаться.
— А где она, вы не знаете? — почти с придыханием спросил он.
Сжал телефон еще сильнее, чувствуя, как в груди сердце начинает новый бег по замкнутой окружности.
— Нет, не знаю. Она с Аней поехала, с Титовой.
Неужели так бывает, что ты чувствуешь, как булыжник, сковавший железными оковами твое сердце, падает вниз и разбивается на сотни и даже тысячи осколков, унося с собой все подозрения и сомнения?! И ты даже слышишь, как он разбился.
Лена уехала с подругой. Не с другом, а с подругой!
Макс готов был прыгать от радости.
— А куда они могли поехать, вы не знаете? — спросил он.
Она задержалась с ответом. Раздумывая над чем-то? Решая, говорить или нет?! А может быть, Лена запретила ей говорить, куда поехала? Запретила говорить это именно ему, Максу?!
Макс успел пропустить несколько глухих, режущих на части ударов сердца, прежде чем оно почти остановилось в ожидании ответа.
— Они обычно гуляют в парке, — сказала Маргарита Ивановна.
— В парке?
Сколько себя
— Да, в городском парке, — повторила бабушка Лены. — Они очень часто там гуляют.
— Понятно. Поищу ее там. Спасибо.
— Поищите?…
— Да, — отмахнулся он. — Спасибо еще раз. До свидания, Маргарита Ивановна, — и отключился, не дав ей возможности что-либо сказать.
Он отбросил телефон в сторону и откинулся на спинку кресла.
Значит, парк. Она в парке. Гуляет с подругой.
На его губах расплылась счастливая улыбка.
Облегчение накрыло его с головой. Такое огненное, горячее, густое и сладкое облегчение.
А почти через мгновение место ему уступило дикое, необузданное желание помчаться к ней. В парк, который он так не любил. Чтобы увидеть ее, услышать ее голос, прикоснуться к ней, взять за руку и чувствовать, как ее пульс бьется ему в ладонь, и слышать ее дрожащее, сбившееся дыхание…
Поехать к ней, чтобы знать, что она все еще есть в его жизни. Что она не была лишь плодом его разгоряченного воображения. Что не приснилась ему. Что она реальна. Что она его!
Он стремительно вскочил с кресла, схватил ключи от машины со стола и выскочил из кабинета. Плевать на удивленный, почти дикий взгляд Марины, на ее попытки о чем-либо спросить его. Плевать на все!
— Я уезжаю, сегодня уже не вернусь, — бросил он ей уже в дверях и помчался к лифтам.
Медленно ползущий лифт. Тесный салон автомобиля, неудобные кожаные кресла. Чертовы пробки на дорогах. В три часа дня! Сумасшествие какое-то! Непонятно откуда появившийся светофор. Красный… желтый… зеленый! Резкий упор в педаль газа, визг тормозов. Какой-то придурок, выскочивший на встречную! Крики и ругань, проклятия и грубые чертыханья себе под нос.
И вот он парк. Здесь всегда многолюдно. Гуляют молодые семьи с детьми, бабульки с дедульками, влюбленные парочки. Здесь встречаются друзья и подруги после долгой разлуки. Здесь назначают свидания в первый и в сто первый раз. Здесь гуляют и веселятся, просто отдыхают.
Он бывал здесь очень редко. Никогда не любил это место.
Выскакивает из автомобиля, кликает сигнализацией и мчится в глубь парка.
Где он собирается ее искать, он не знает. Может быть, ее и не было здесь… Но что-то говорило, что-то просто вопиюще кричало ему о том, что она все же здесь.
Сердце стало биться где-то в горле, отдаваясь молоточками в висках. Пульс участился, остро колотится в его запястья. Ладони вспотели, и виной тому не августовская жара. Дыхание прервалось, теплый воздух уже с трудом попадает в легкие, но он от него просто задыхается.
Аллеи, аллеи, многочисленные аллеи… Лавочки, лавочки… И вот на одной из них…
Он замирает на месте, ощущая, что уже не может идти, ноги просто не удержат его. Сердце разрывает грудь, бьется бешеной птицей наружу, хочет закричать на всю вселенную о том, что счастливо.