И тёмен день, и ночь светла
Шрифт:
Прервал затянувшуюся тишину протяжный вздох.
– Ладно, раз никто не хочет говорить, значит, как обычно, мне придется отдуваться за всех, – Луп наигранно закатил глаза.
– Ну что ж, будь так любезен, – с улыбкой ответила ему Ия.
– Итак, – он ткнул вилкой в сторону Тита, – этого ты уже знаешь. С ним рядом жмется Орест, я тебе уже говорил, что он самый младший из нас и сдали его сюда незадолго до тебя. Сколько тебе Орест?
Маленький мальчик в ответ лишь еще ниже опустил голову, почти коснувшись
– Ему четыре, – вместо него ответил Тит, злобно сверкнув глазами в сторону Лупа.
Ия хотела подойти к бедному ребенку и пожалеть его, но сдержалась, осознавая, что для начала нужно заслужить его доверие. А на данный момент, судя по всему, Орест больше всех доверял Титу, и тот вполне оправдывал оказанное ему доверие, защищая малыша. «Ладно, все по порядку, – решила про себя девушка, – сначала знакомство, потом дружба».
– Хорошо, проехали, – продолжил тем временем Луп. – Этот светлоглазый чудик – Элим.
Элим не удостоил говорившего взглядом и даже бровью не повел.
– Да, Элим, очень приятно было с тобой пообщаться, как всегда, – рыжеволосый провокатор выждал еще какое-то время, но так и не получив никакого ответа, продолжил. – С другой стороны от тебя сидят Юст, – услышав свое имя, русоволосый мальчик, сидящий слева от Ия, молча поднял руку, – и близнецы Фирс и Фока. Кто из них Фирс, а кто Фока, сама Тьма не разберет, но это и не важно, они всегда ходят парой, как приклеенные.
Братья в свою очередь тоже одарили оратора недовольными взглядами, но промолчали.
– Ну, вот и вся наша веселая компания. Спасибо мне, – закончил Луп, картинно поклонившись.
– Благодарю тебя, Луп, хотя тебе и не мешало бы относиться к окружающим с большим уважением.
– Поверьте, – неожиданно подал голос, сидящий рядом с Ией Юст, – несмотря на его показную браваду, этот рыжий души не чает в каждом из нас, ведь мы ежедневно скрашиваем его пребывание в этом жестоком мире, который повернулся к большинству из здесь собравшихся неприличным местом.
Форест и Фока прыснули от смеха при упоминании неприличного места. А Луп ответил, так же едва сдерживая улыбку:
– Напротив, я считаю, что всем нам, собравшимся за этим столом, неимоверно повезло. Пожалуй, я бы даже сказал, что мы самые счастливые дети!
В ответ на это замечание малыш Орест не сдержался и жалобно всхлипнул. Ия не могла больше сидеть на месте и, поднявшись, быстро подошла к ребенку, который поспешно стирал ручками набежавшие слезы. Она присела рядом с ним на корточки и, протянув руки, тихонько сказала:
– Иди ко мне.
И неожиданно для всех Орест тут же слез со стула и пошел в объятия незнакомой девушки. Она же подхватила его на руки и вместе с ним вернулась на свое место, нежно прижимая мальчика к груди. Затем поудобнее устроила его у себя на коленях и, нежно поглаживая по голове, начала тихо покачивать.
Ия не сразу обратила на это внимание, так как была поглощена утешением покинутого родителями ребенка, который еще не успел смириться со своей участью. Но когда осознала, что в помещении повисла тишина, то подняла голову и увидела шестерых брошенных всеми детей, которым очень не хватало материнской любви и ласки. Более взрослые члены этой странной компании быстро взяли себя в руки и вернулись к еде, делая вид, будто им все равно. Но Фирс и Фока продолжали сидеть и смотреть на девушку, нежно обнимающую их маленького товарища, и в их глазах читались зависть и боль.
Пожалуй, именно в тот момент Ия поняла и приняла тот факт, что она не сможет покинуть этот дом. Не потому, что ее будут удерживать насильно, и не потому, что ей некуда пойти, а потому, что она просто не сможет покинуть и предать этих детей, как это сделали другие люди до нее. Не сможет и все. Теперь она должна о них заботиться. Казалось бы, эта неожиданно свалившаяся на голову ответственность должна была ее испугать, но Ия, напротив, испытала облегчение, словно наконец-то обрела свое место в этом мире.
Остаток обеда проходил в тишине, нарушаемой лишь постукиванием вилок о тарелки и причмокиваниями, раздававшимися со всех сторон. Орест больше не всхлипывал и спокойно сидел на коленях у Ии, все еще прижимаясь к ней головой. Близнецы тоже продолжили есть вместе со всеми и больше не сверлили свою новую гостью пронзительными печальными взглядами. Но атмосфера из радостной и задорной сделалась напряженно-задумчивой. Желая вернуть ребятам прежнее настроение, Ия решила, что самое время вспомнить про испеченные ею пироги.
– Мальчики, надеюсь, обед вам понравился? – начала она издалека.
– Да!
– Это был самый шикарный обед в моей жизни!
– Просто отвал башки!
– Мой живот еще никогда не был таким довольным!
Восторженные реплики посыпалось со всех сторон.
– Я очень рада, – рассмеялась Ия. – Вы вполне сыты или еще осталось немного места для фирменных пирогов моей бабушки?
– ПИРОГИ!
– Свет всемогущий! Да это лучший день в моей жизни! – Луп, как всегда, был самым громким.
Ия со смехом поднялась со своего места, аккуратно поставила Ореста на ноги, а сама проследовала к духовке, в которой ждали своего часа румяные пироги. Орест остался стоять там, куда его поставила девушка, а все остальные повскакивали со своих мест, чтобы своими глазами убедиться в реальности обещанных пирогов. Они сгрудились за спиной Ии.
– Какой запах!
– Это правда, пироги!
– После такого обеда не жаль и помереть.
– Ну уж нет, после такого обеда я помирать точно не согласен!