И тогда никого не осталось
Шрифт:
— Наверное, никто не смог бы сюда взобраться.
Армстронг покачал головой.
— Сомневаюсь. Больно отвесно. И где он спрятался?
Блор заявил:
— Может, в скале есть отверстие. Будь у нас лодка, мы бы смогли обогнуть остров.
Ломбард сказал:
— Если бы у нас была лодка, мы все были бы сейчас на полпути к материку?
— Что верно, то верно, сэр.
Неожиданно Ломбард заявил:
— Давайте удостоверимся насчет скалы. Отверстие может быть только в одном месте — вон там, внизу,
Блор сказал:
— Конечно, неплохо знать наверняка. Хотя, по-моему, ваша идея нелепая какая-то, по крайней мере, с первого взгляда! Посмотрю, что можно раздобыть.
И он быстро направился к дому.
Ломбард уставился в небо. Облака начали собираться в общую массу. Ветер крепчал.
Он искоса взглянул на Армстронга и сказал:
— Что-то вы все молчите и молчите, доктор. О чем вы думаете?
Армстронг медленно ответил:
— Я вот думаю, насколько безумен старый Макартур…
Вера все утро чувствовала беспокойство. Содрогаясь от отвращения, она избегала Эмили Брент. Сама мисс Брент вынесла стул и поставила его за углом дома — там не было ветра. Она сидела и вязала.
Всякий раз, когда Вера думала о ней, она представляла бледное лицо утопленницы с водорослями, запутавшимися в ее волосах… лицо, которое когда-то было хорошеньким, может быть, до бесстыдства хорошеньким… и которому теперь были нипочем и жалость, и ужас.
А Эмили Брент, безмятежная и праведная, сидела и вязала.
На главной террасе господин судья Уогрейв ссутулился на стуле с высокой спинкой, опустив голову в плечи.
Когда Вера смотрела на него, она видела человека, стоящего возле скамьи подсудимых — молодого человека с белокурыми волосами и синими глазами и озадаченным испуганным лицом. Эдвард Ситон. И в своем воображении она рисовала старые руки судьи, надевающие на его голову черную шапочку, [28] и слышала, как он начинает выносить приговор… Через некоторое время Вера медленно прошлась к морю. Она направилась в самый дальний конец острова, где сидел старик, не сводя глаз с горизонта. Генерал Макартур пошевелился при ее приближении. Он посмотрел на нее, в его глазах странно перемешались вопросительное и опасливое выражения. Его взгляд поразил и напугал Веру. Он минуты две пристально смотрел на нее.
28
Черная шапочка надевается при произнесении смертного приговора.
Она подумала: «Как странно! Как будто он знал…»
Он сказал:
— А, это вы! Вы пришли…
Вера села рядом с ним и сказала:
— Вам нравится сидеть здесь и смотреть на море?
Он кивнул.
— Да, — сказал он. — Это приятно. Думаю, это место подходит для того, чтобы ждать.
— Ждать? — резко произнесла
Он мягко ответил:
— Конца. Но, думаю, вы сами это знаете, не так ли? Ведь такова правда, а? Мы все ждем конца.
Она обеспокоенно заявила:
— Что вы имеете в виду?
Генерал Макартур сурово сказал:
— Никто из нас острова не оставит. Таков план. Конечно, вы прекрасно это знаете. Возможно, вы просто не поймете, какое это облегчение!
Вера удивленно спросила:
— Облегчение?
Он ответил:
— Да. Конечно, вы очень молоды… вы еще не понимаете. Но поймете! Вы тоже почувствуете это благословенное облегчение, когда узнаете, что все кончено… что больше не надо нести свое бремя. В один прекрасный день вы это почувствуете…
Вера хрипло произнесла:
— Я вас не понимаю…
Ее пальцы судорожно дрожали. Неожиданно она испугалась этого спокойного старого солдата.
Он задумчиво сказал:
— Видите ли, я любил Лесли. Я очень ее любил…
Вера спросила:
— Лесли — это ваша жена?
— Да, моя жена… Я любил ее и гордился ею. Она была такой милой и такой веселой.
Он помолчал несколько минут и потом добавил:
— Да, я любил Лесли. Вот почему я это сделал.
Вера сказала:
— Вы имеете в виду… — и смолкла.
Генерал Макартур медленно кивнул.
— Теперь не следует ничего скрывать — теперь, когда мы все вскоре умрем. Я послал Ричмонда на смерть. Наверное, в определенном отношении это было убийство. Странно. Убийство, а ведь я всегда был таким законопослушным человеком! Но тогда все виделось мне совсем иначе. Я не испытывал сожаления. «Поделом ему!» — вот что я думал. Но потом…
Твердым голосом Вера произнесла:
— Ну-с, и потом?
Он рассеянно покачал головой. У него был озадаченный и немного расстроенный вид.
— Не знаю… я… не знаю. Все было иначе. Не знаю, догадалась ли Лесли… наверное, нет. Но, видите ли, с тех пор я перестал ее узнавать. Она ушла туда, где я не мог до нее добраться. И потом она умерла… и я остался один…
Вера сказала:
— Один… один… — и ее голос эхом разнесся по скалам.
Генерал Макартур заявил:
— Вы тоже будете рады, когда наступит конец.
Вера встала и резко сказал:
— Я не понимаю, что вы имеете в виду!
Он ответил:
— Я понимаю, дитя мое. Я понимаю…
— Нет, вы вообще ничего не понимаете…
Генерал Макартур опять устремил взгляд на море. Похоже, он больше не сознавал ее присутствия.
Он очень мягко и нежно произнес:
— Лесли?..
Когда Блор вернулся из дома с веревкой, свернутой в кольцо, то обнаружил Армстронга на том же месте, где его оставил. Доктор пристально смотрел вниз, словно пытаясь проникнуть взглядом в морские глубины.