И тогда он зачистил город
Шрифт:
Главарь преступной группировки взглянул на часы.
– 3.05. Время, однако, летит быстро.
Из бункера вышел врач.
Мирза спросил:
– Ну, что?
– Сделал все в лучшем виде.
– Как она сейчас себя чувствует?
– Спит! Я вколол ей снотворное.
– И долго проспит?
– Не менее пяти часов.
Левоев прикинул:
– Значит, очнется где-то в 8 утра?
Врач подтвердил:
– Да, примерно в это время!
– А потом ударится в истерику, вспомнив все?
Шнурко – врач – пожал плечами:
– Возможно!
– Мне плевать, что опасно, что нет. Баба завтра в одиннадцать часов должна отыграть роль, которая ей предназначена. Что произойдет с ней дальше, безразлично.
Врач проговорил:
– Боюсь, вам не удастся заставить ее играть на себя!
Мирза указал пальцем на Шнурко:
– А вот в этом ты мне поможешь!
– Я?
– Да, ты!
– Но что я смогу, кроме того, что уже сделал?
Левоев объяснил доктору, как он видит использование Татьяны во время встречи с мужем. Объяснив, спросил:
– Ты можешь ввести ее в такой транс, чтобы с одной стороны, она выглядела вполне нормальной, а с другой – находилась в состоянии, скажем, похмелья и безразличия к тому, что происходит?
– В принципе это возможно. Если перед встречей вколоть пациентке один хитрый препарат и дать выпить граммов сто водки…
– К какому эффекту приведет подобная манипуляция с водкой и лекарствами?
– К такому, который вам нужен. Женщина будет узнавать людей, не испытывая к ним никаких чувств, ни любви, ни ненависти, нормально ориентироваться в пространстве, даже отвечать на несложные вопросы. Отвечать однозначно и рассеянно. В ее поведении будут явно просматриваться признаки слабеющего алкогольного опьянения. Воспоминания о насилии притупятся. Боли она ощущать не будет. Как, впрочем, и желания разговаривать тоже. Мы подобное состояние называем – закрыться в колбе. Но… оно, это состояние, пройдет уже через час. И тогда либо клиентка станет, если так можно выразиться, самой собой, со всеми своими чувствами, воспоминаниями, болью, либо ее придется обрабатывать заново. Что уже может серьезно подействовать на психику, я бы сказал, даже вызвать необратимые процессы.
Мирза поднялся:
– Я же сказал, что с ней будет потом, меня не интересует. Впрочем, повторной обработки не потребуется. Часа нам хватит!
– Тогда, господа, мне надо вернуться домой и забрать необходимые препараты. Водка у вас, надеюсь, здесь найдется?
– Водитель купит по пути!
– Я бы хотел отметить, что за дополнительную работу прошу доплату.
Левоев ответил:
– Будет тебе, Борис Яковлевич, и оплата и доплата.
– Плюс, уважаемый, стоимость препаратов, а они сейчас стоят очень дорого. Их в аптеках и больницах не найти. Только в лабораториях.
– Трех штук баксов за все будет достаточно?
Врач хитро улыбнулся:
– Четырех, уважаемый Мирза! Четырех тысяч долларов будет вполне достаточно!
– Согласен!
– Тогда попрошу аванс. А точнее, оплату за уже
– Сколько?
– Половину! Две тысячи. Это будет справедливо!
– Ну и расценки, Борис Яковлевич, у тебя!
– Но и работа не обычная. Разве не так?
– Так! Добавлю, не безопасная к тому же! Я это к тому, что о ней лучше молчать! Одно лишнее слово может стать причиной весьма крупных неприятностей.
– Я это прекрасно понимаю! И мы с вами работаем не первый год. Когда-нибудь я дал вам повод усомниться в своей порядочности?
– Нет, Борис, ты не давал такого повода и, очень надеюсь, не дашь и в будущем!
Главарь взглянул на Багрова:
– Отвези доктора домой, дождись, пока он соберется, и привези обратно! Вместе с парой канистр бензина. Пацанам на улице скажи, чтобы расставили тачки в проулках. «Мерс» тоже спрячь. Как привезешь эскулапа, Перс отвезет тебя на хату. Утром доставишь сюда Тимохина!
– Один?
– С Персом! Или этого мало? Оружие держите при себе. У нас все вооружены?
– Все!
– Хорошо! Забирай врача, и поезжайте к нему! Я буду здесь! Теперь уже до конца всей нашей эпопеи с кафе «Фергана»! Кстати, ты не знаешь, почему Тимохин назвал русскую забегаловку узбекским городом?
– Не знаю!
– Ну давай, давай! Поезжай!
Врач напомнил:
– Извините, Мирза, мне бы аванс?
– Ах да!
Он достал из кармана брюк пачку стодолларовых купюр. Отсчитал две тысячи, протянул Шнурко.
Тот взял деньги, вздохнув при этом с завистливым видом:
– Счастливый вы человек, Мирза. Вот так просто носить в карманах десятки тысяч долларов?
– Носить-то их несложно, особо не мешают, а вот заработать не так просто, как кажется.
– Конечно, конечно!
Багров указал врачу на выход:
– Прошу к машине, господин Шнурко!
– Спасибо! Мы ненадолго.
– Идите, идите!
Багров с Шнурко удалились.
Левоев взглянул на Валентинова:
– Теперь поговорим о том, что предстоит сделать тебе, Хромой! Во-первых, вызови сюда Рудика с Пузырем, пусть наведут порядок и в бункере, и в этой комнате. Во-вторых, охрану рассредоточить так, чтобы незамеченным к дому никто подъехать не мог. Сам пройдись по району, посмотри, не бродит ли кто.
– Это ранним утром-то?
– Ранним утром, Максим, все самые темные дела делаются. И войны начинаются. А затем, как откроется рынок, слетаешь, купишь такое же или похожее платье, что было на жене Тимохина, черные трусики, помаду, духи, косметику короче.
– Ладно, сделаю. Ты мне ответь, что собираешься делать с Рудиком, Пузыревым и Колуном?
Левоев потер подбородок:
– С Рудольфом ограничимся беседой. Опустить его только хуже сделать, но поучить уму-разуму надо. Чтобы не считал, что удачу за хвост поймал. Пузыря на «бабки», чтобы думал, стоит ли в следующий раз нарушать запреты тех, кто выше. Ну а Колуна… Колуна, Хромой, придется кончать!