И тогда он зачистил город
Шрифт:
– Вот как? Не круто ли?
– Нет! Он на всех хрен положил, поставил под угрозу общее дело. Сейчас вся братва будет смотреть, как мы поступим с ним. Спустим дело на тормозах, подадим плохой пример. А вот завалим на виду у всех, остальные призадумаются. И те, кто не понимает, поймут, с Мирзой неповиновение не проходит. А это усилит дисциплину. Похороним же Колуна как положено, с почестями, семье «бабки» выделим, мать на содержание возьмем.
– А Тимохиных оставляем в живых?
– Мы уже говорили об этом. Нечего повторяться и гонять пустой базар, иди займись делом!
Поднявшись к себе домой, врач Борис Яковлевич Шнурко поставил чемодан неотложной медицинской помощи, положил
– Черт! Что же делать? С Мирзой шутки плохи. Что же делать? Хотя… есть препарат… Он послабее нужного, но по идее должен дать тот же эффект.
Плохо, что на практике Шнурко его не применял, а имел лишь теоретические знания о возможном действии этого лекарства. Но еще хуже, что действие имеющегося препарата во многом зависит от состояния здоровья, в первую очередь психики клиента. Впрочем, изнасилованная женщина к активному сопротивлению не готова. Она подавлена, а это благоприятная среда для применения заменителя. Все должно получиться. Сложив наркотические препараты, одноразовые шприцы, салфетки, хирургические перчатки в кейс, Шнурко вышел из дома. «Мерседес» выехал на улицу, ведущую к району расселенных домов. На автозаправке Багров залил две двадцатилитровые канистры восьмидесятым бензином. Там же у плутоватой заправщицы купил сомнительного происхождения бутылку водки. Но она нужна была не для кайфа, так что и такая подойдет. Высадив Шнурко у подъезда, загнал «Мерседес» в проулок, где уже стояла белая «девятка».
Врач дождался одного из помощников и вместе с ним спустился в подвал.
Мирза взглянул на часы:
– Быстро управились! Отдыхай пока.
За время отсутствия Багрова с врачом бандиты успели навести порядок в подвале и вышли на позиции наблюдения за обстановкой вокруг расселенного дома. Рассвело. Но это на улице. В подвале же было по-прежнему темно и мрачно. И тошно от приторного запаха крови. Что не мешало врачу спокойно вздремнуть.
Из приоткрытой двери бункера раздались стоны. Мирза, не сомкнувший в раздумьях о будущем деле глаз, ногой толкнул стул, на котором, уткнувшись в стол, спал врач:
– Борис!
Шнурко поднял голову:
– Да?
Главарь
– Кажись, Тимохина очнулась!
Врач взглянул на часы:
– Да и пора уже! Пойду гляну, как ее дела!
– Глянь и тут же с докладом ко мне!
– Угу!
Врач потянулся, ополоснул физиономию из тазика с водой, что вчера ему грели для лечения ран Татьяны. Вошел в бункер.
Тимохина смотрела в потолок. Как и вчера. Но сегодня она среагировала на вошедшего мужчину, переведя на него взгляд больного, страдающего человека.
Шнурко поднял руки:
– Татьяна, не бойтесь! Я не бандит. Я врач. Вчера сделал вам небольшую операцию. Как мог устранил нанесенные повреждения. Наложил швы.
Татьяна спросила не своим голосом:
– Врач? И здесь? Вы работаете на бандитов?
Шнурко присел перед кроватью:
– Знаете, Татьяна, для врача нет ни бандитов, ни их жертв. Врач обязан оказывать медицинскую помощь в рамках своей компетенции и квалификации любому человеку, даже собственному злейшему врагу. Этому, понимаете ли, обязывает клятва Гиппократа. Так что я для вас, наверное, единственный в этом месте друг.
– Что вам надо?
– В первую очередь узнать, как вы себя чувствуете? Пока физически. Боль успокоилась?
– Терпеть можно!
– Мне надо осмотреть вас, а вам для этого нужно повернуться ко мне спиной.
Шнурко осмотрел пациентку:
– Можете принять прежнее положение. Ну, что ж, все у нас в порядке. Максимум неделя – и снимем швы, и вы будете в полном порядке.
Татьяна спросила:
– Снимать швы будете тоже вы и в этом гадюшнике?
– Не знаю! Как получится. Это, к сожалению, зависит не от меня!
– У вас все?
– Нет, Татьяна. Если с нанесенными вам ранами мы разобрались, то ваше психологическое состояние вызывает у меня некоторую озабоченность.
– А вы что, и хирург и психиатр?
– Я долгое время работал участковым врачом на селе, а там, знаете, кем только не приходилось быть. И хирургом, и терапевтом, и психиатром, и даже акушером. Роды принимать. Да-да, роды, прямо в избах. Давно это было, но было, так что практику получил хорошую, а главное – всестороннюю.
Шнурко лгал. Он никогда не работал на селе. Но лгал, дабы вызвать у Татьяны доверие к себе. Она должна поверить ему. Только тогда он без проблем выполнит возложенную на него бандитами миссию – привести несчастную женщину в нужное для них состояние, заработав таким образом еще две тысячи долларов. Поэтому Шнурко старательно играл свою роль.
Закончив осмотр, он вышел в помещение охраны.
Левоев спросил:
– Ну и как она?
– Немного отошла, начала разговаривать. Без сопротивления позволила осмотреть себя.
Мирза, немного подумав, спросил:
– Как ты думаешь, Борис, может, мне попытаться поговорить с Тимохиной?
– Не стоит! В вас она увидит виновника трагедии и как поведет себя, неизвестно. Если же вы будете что-то внушать ей, то женщина, скорей всего, не воспримет внушение. У Тимохиной может проснуться агрессия. Думаю, лучше не трогать ее. До введения препаратов. А потом, если необходимо, можно и поговорить.
– Ладно! Ты – доктор, тебе видней!
От дома отъехал Хромой. Он прибыл на центральный рынок, когда продавцы только развешивали свой товар. Подошел к толстой, неопрятной женщине:
– Привет, Зинуля!
– А, это ты, Хромой? Привет! Чего так рано явился на рынок? Выставлять своих молодчиков, что обирают нас?
– Тебя-то они не трогают?
– Так это меня, потому что сын у вас.
– А до остальных тебе какое дело?
– И то верно! Тебе что-то надо от меня?
Хромой ощерился: