И тысячу лет спустя. Ладожская княжна
Шрифт:
Они легли спать рано. В ту ночь Марна удивила Анну и Дугласа. Она предложила остаться с маленькой Эбби и Мариной, чтобы они отдохнули и хорошенько выспались. Дуглас хотел возразить, но Анна взглядом намекнула ему, что есть и другие не менее важные дела кроме как быть родителями. И муж, который не притрагивался к жене с самого рождения их дочери, не смог устоять.
Марна не могла сомкнуть глаз. Ее мучили не только страшные мысли, но и жуткий запах, идущий из платяного шкафа. Сверток, который она прятала там, продолжал разлагаться уже третьи сутки. И только удача не позволяла Анне и Дугласу
Три дня тому назад она отправилась на рынок за молоком. Своего у нее не было. Оно пропало сразу после рождения Марины. Ее ухватила за подол одна из цыганок, которая выпрашивала милостыню. Марна отдернула платье и выругалась.
— Опять ты! — послышался голос какой-то старушки, проходящей мимо. — Ты посмотри! У нее ребенок уже какой день не кричит и не шевелится! Поди ненастоящий! Тьфу! На что только не пойдут эти цыгане, чтобы выклянчить деньги…
Цыганка тут же прижала ребенка к груди, что-то прошипела на своем и убежала. Старушка продолжала ругаться, жалуясь Марне. Но Марна развернулась в другую сторону. Она не пошла за молоком. Марна преследовала цыганку, и, когда они оказались на безлюдной улице, подкралась к ней сзади, прижала к стене, подставила к горлу нож. Это был не тот нож, что когда-то Анна заставила ее выбросить. Марна взяла его на кухне, потому как без оружия она чувствовала себя обнаженной и никогда без него не выходила из дому.
— Что с твоим ребенком? — Марна прижимала цыганку еще ближе к стене и пыталась заглянуть в сверток. — Он под наркотой?!
— Отстань! — цыганка поморщилась, открыла беззубый рот и плюнула Марне в лицо.
— Я его заберу, — Марна прижала нож теснее к горлу цыганки, и капелька крови показалась на лезвии.
— Да пожалуйста! Ребенок не бесплатный!
— Хочешь, чтобы я вспорола тебе брюхо?!
Лезвие вошло чуть глубже, и цыганка застонала.
— Забирай! Забирай! Будь ты проклята! Слышишь? Я проклинаю тебя?!
— Уже поздно.
Теперь Марна лежала на кровати с двумя младенцами под боком и одним в шкафу. Она слышала смех и вошкание, доносящиеся из спальни Анны и Дугласа. Спустя полчаса они утихли. Марна поднялась с постели, почувствовав иной неприятный запах. И это был не запах разлагающегося младенца. На цыпочках она вышла из дома и побрела в сторону мастерской, которая была источником этого запаха. Марна отворила дверь и закашлялась. Произошло короткое замыкание, и удлинитель пылал. Совершенно другой удлинитель. Не тот, что Марна вытащила из розетки. Огонь пробирался дальше к столу, пожирая бумагу, деревянные изделия и опилки. Марна махала руками, отгоняя от себя гарь и дым. Она рылась на стеллажах в поисках жидкости.
— Что же я делаю…
Марна утерла рукавом слезы, которые бежали не только от дыма. Она открутилась крышку на канистре, понюхала.
— Не то…
Марна торопилась, и другие банки и канистры падали с полок. Каждая секунда промедления играла против Анны и Дугласа.
— Так… броматы… хлораты… мышьяк… крысиный яд?
Марна опустилась на колени и поспешно открывала каждую банку с жидкостями, которые использовались Дугласом для ремонта стекловолокна.
Марна укутала детей, собираясь покинуть с ними дом, но продолжала ждать. Огонь еще не перебрался в дом, и любая ошибка могла стоить ей жизни. Она попадет в тюрьму. Анна и Дуглас останутся живы. Она больше не увидит Райана. Марна сидела на краю кровати, стуча ногами о пол. Наконец, в спальне родителей послышался шум. Марна выбежала в коридор, ведущий в их спальню, и увидела языки пламени, которые пытались пробраться в гостиную. Наконец, одно из окон не выдержало и лопнуло. От треска проснулись Марна и Мирослава. Анна спрыгнула с кровати и побежала к двери. Когда она открыла ее, то удивилась, увидев Марну, стоящую в коридоре.
— Марна! Что такое… О, боже! Огонь! Марна…
Но Марна вдруг накинулась на Анну, зажала ей рот, чтобы та не разбудила Дугласа, и потащила обратно в спальню. Анна мычала. Ее глаза стали круглыми и влажными.
— Прости меня, прости, — шептала Марна, плача вместе с ней.
Марна толкнула Анну в спальню и заперла дверь с наружней стороны на ключ. Проснулся и Дуглас. Второе окно лопнуло, и огонь запрыгнул в гостиную по занавескам. Анна тарабанила в дверь.
— Марна! Марна! Что ты делаешь! Марна! Открой! Пожалуйста! Там моя дочь! Марна!
Дуглас подбежал к жене, закашлялся и схватил ее за руку.
— Что происходит?.. — пробормотал он сонно.
— Дуглас! Дуглас! Открой дверь! Мы горим! — плакала Анна, вырываясь из объятий мужа.
— Я не могу! Я не могу! — Марна кричала с обратной стороны. — Прости меня! Прости… — она опустилась на колени перед дверью и заплакала. — Я тебя очень люблю. Я люблю тебя, мама…
— Марна! — Дуглас бил в дверь кулаками. — Открой дверь сейчас же!
Анна кашляла и носилась по комнате в слезах.
— О, Дуглас! О, Боже! Моя дочь! Мы сейчас задохнемся! Дуглас!
— Мама! — продолжала кричать Марна, пытаясь заставить Анну слушать ее. — Я люблю тебя! Но так должно произойти! Понимаешь, мама?! Если бы ты не умерла… Если бы… Я бы не увидела тебя. Никогда.
— Что она несет, Дуглас?! — у Анны началась истерика, и она щипала себя за запястья, чтобы проснуться.
— Простите меня! Если этого не случится, то Марина не родится. А я… я… она моя дочь. Я не могу! — Марна закашлялась, давясь угарным газом. — Папа!
— Она сошла с ума! — крикнул Дуглас, но вдруг замолчал, пытаясь успокоиться. — Окно! Окно!
Он схватил жену за руку и подбежал к окну, но как только они смогли разобрать все книги, стоящие в несколько рядов на подоконнике, и открыть ставни, горящее дерево с треском рухнуло прямо в окно. Пробравшийся внутрь кислород усилил пожар, и он перекинулся на книги и занавески.
— Мама! Ты слышишь меня! Ответь мне!.. — Марна стучала в дверь.
Анна и Дуглас стояли напротив друг друга. Они плакали.