И тысячу лет спустя. Трэлл
Шрифт:
— Брат! — Синеус продолжал успокаивать Рёрика. — Ты слишком пьян. Оставь их! Это уж чересчур! Ты забыл, что сам сказал о девушке? Велел не трогать ее?
Услышав о возможных последствиях, Райан собрался с последними силами, поднялся и полностью наклонился, даже почти лег ослабшим телом на столб. Его ноги подкашивались, и он падал и поднимался снова и снова.
— Так ты встанешь или нет?! — терпение Рёрика заканчивалось. — У тебя были силенки трахать ее, а сейчас что… кишка тонка показать, что у тебя есть яйца?
Ефанда вздрогнула и всмотрелась в лицо мужа. Ей пришлось
— Что, понравилось тебе? — не успокаивался Рёрик скалясь. — Было похоже, что трахаешь собственную сестру? А? Каково это — трахать рыженьких? Ну?
— Этот трэлл и та девушка… — начал Утред, комментируя услышанное. — Нет, не верю. Райан бы не стал. Он же девственник! Хотя эта девушка такая красивая, что…
Ефанда сжала кулаки.
— Утред, замолчи, пожалуйста.
— Что?.. — он повертел головой и сделал невинную гримасу.
— Просто помолчи…
Из спины Райана сочилась кровь, и на теле не было видно ни одного живого места. В некоторых местах висели куски кожи и мяса. Из его рта бежали слюни. Райан застонал, вцепился длинными пальцами в столб, но ноги окончательно отказали, и он упал на колени.
Рёрик зарычал, схватил Мирославу, повернул к себе и вынул из-за пояса лезвие. Девушка забыла, как дышать. Прежде то, что казалось лишь сном, стало явью не на шутку. Страх боли и страх смерти парализовали ее. Мирослава смотрела в ледяные глаза Рёрика, в которых, казалось, танцевали бесы.
— Пожалуйста… не надо… — прошептала она сухими губами, и это было единственное, что она смогла выдавить из себя.
Недавно съеденные яйца, еще не переваренные, оказались на груди Рёрика: Мирославу стошнило. В очередной раз. Голова гудела, и от малейшего движения давило виски. Мирославе казалось, что если она сделает хоть одно лишнее движение, ее череп лопнет и разлетится на кусочки. Рёрик рукавом стряхнул со своей кожаной жилетки содержимое ее желудка, выругался, а затем как ни в чем не бывало разрезал ее платье посередине. С губ Мирославы слетел тонкий, едва слышный стон. Будто пискнул котенок.
Конунг вернул лезвие за пояс, сильными руками разорвал одежду на две части и стянул ее вниз. Прежде громкая толпа затихла. Все были заняты рассматриванием такой белой и обнаженной женской груди. Ефанда, стоящая с Утредом поодаль, развернулась, чтобы уйти, но вдруг некая сила остановила ее. Быть может, она хотела это видеть? Ефанда медленно вернулась на место, подошла чуть ближе, обойдя несколько зевак в толпе, и оказалась в первом ряду.
Мирослава будто очнулась и прикрыла грудь руками. Глазами она пыталась найти хоть одного человека, способного помочь ей и остановить этот кошмар. Но каждый, по кому она проходилась взглядом, лишь был возбужден и ждал продолжения. Катарина смотрела с любопытством. Ефанда — с презрением.
В детстве она так мечтала попасть в сказочный мир, о котором ей складывала истории нянечка, стать героиней приключенческого романа, в конце концов, попасть в собственную книгу и убежать от самой себя. А какая
Рёрик приказал Синеусу передать ему плеть. Брат стоял как вкопанный.
— Хватит, Рёрик. Ты пожалеешь об этом утром.
— Дай сюда плеть! Дай! Ну, христианская псина, твой Иисус снова не придет? А? — Рёрик сам забрал плеть у Синеуса и подошел к Мирославе, прикрывающей грудь.
— Нет... — послышался тихий и хриплый голос. — Нет…
Райан сидел на коленях и пытался прочистить горло, сплевывая, чтобы говорить.
— Заткнись! — Рёрик пнул Райана еще раз. — Скажи, что твой Иисус — не бог вовсе! Скажи, что твой Иисус — это тот кусок дерьма, что я высрал сегодня после ужина! Скажи, и тогда я не ударю ее!
— Она... она…
— Что ты мямлишь? Скажи это громко! — Рёрик распахнул руки. — Скажи, чтобы это слышали все! Давай! Скажи: Иисус — этот кусок дерьма, который ты сегодня высрал, мой конунг!
— Вёльва... — Райан продолжал говорить несмотря на помутневшее от боли сознание.
— Что-что? Что ты пропищал?
— Она вёльва. Она ведьма. Она все... знает. Не трогайте ее… Нельзя ее трогать… Это грех…
— Ведьма! — подхватила громко в толпе Катарина. — Я знала! — и плюнула на землю, попав себе же на ботинок.
Стоящий рядом викинг косо посмотрел на Катарину: тут она сразу выдала себя с головой (Катарина была урожденной саксонкой и как бы ни пыталась уподоблять себя данам, становилась только посмешищем). Ведьмы, шаманы и провидицы у скандинавов всегда были в почете.
— Что ты сказал?..
Держа в руках плеть, Рёрик в ярости бросился к Райану. Мирослава, натягивая на себя разорванное платье, пыталась уйти, но толпа, образовавшая стену, не пускала ее. Она умоляла каждого из стоящих там, плакала, но в ответ слышала лишь смешки и ругань. Один из варягов толкнул ее, и она упала на землю, вызвав новый поток отвратительного смеха и гогота. Никто не верил тому, что было сказано вслух. Иначе толпа давно расступилась бы и склонила свои головы перед женщиной, моля ее о прощении.
— Она ведьма... — уверенно прошептал Райан, повторяя свои слова. — Она знала о смерти Линн, она знает о том... о... она знает о моей... — Райан сплюнул, собираясь с силами. — Она знает о моей сестре.
— Об этом знают все! — Рёрик наклонился к Райану и оглушительно закричал в его ухо. — Каждая собака знает о том, как твою сучку-сестру поимели во все щели!
Синеус зажмурился на долю секунды и отвернулся, будто ему стало больно.
— Не трогайте ее… Меня… Меня… Я здесь, — спокойно повторил Райан, смирившись с ненавистью и отвращением — их он оставил на потом.