И умереть некогда
Шрифт:
Немного спустя она спросила:
— Что же ты намерен делать?
— Еще не знаю. Пока не было надобности задумываться над этим: у меня есть деньги.
— А чем ты занимался до сих пор?
— Делами… коммерцией. Но и многим другим — раньше… даже физическим трудом. Я жил в Америке.
— Ты богатый?
— Был когда-то. Сейчас у меня есть немного денег, но и только. Так что работать мне придется.
— Но не слишком много! — воскликнула она.
Она сказала это под влиянием минуты, не думая, понятия не имея о том, какое значение могут иметь для него ее слова. Он же был потрясен.
— Нет,
— Я буду только рада, если это возможно… А знаешь, я ведь тоже могу поступить на работу.
— Куда же? Ты ведь говорила, что ничего не умеешь делать!
Оба рассмеялись. Потом он сказал:
— Я хочу, чтобы ты была тут и ждала меня, когда я буду возвращаться домой. Я постараюсь найти такое место, чтобы работать как можно меньше… и как можно больше быть с тобой. Только, чтобы нам хватало на жизнь…
— Да, да… не больше… умоляю тебя.
— Ровно столько, чтобы не умереть с голоду, — с улыбкой добавил он, — ну и чтобы я мог побаловать тебя немножко.
— Я не хочу, чтобы ты меня баловал. Я хочу, чтобы ты все время был со мной. Всю жизнь. Остальное не имеет для меня значения.
Он взял пиджак, достал из кармана пачку банкнот.
— Ну-ка, посмотрим, — сказал он, — долгов у нас больше нет: я заплатил за больницу, за похороны, и у нас осталось…
Он пересчитал банкноты, она считала вместе с ним:
— Триста десять… триста двадцать… триста двадцать две тысячи…
— Гигантская сумма! Можно прожить немало дней!
— Целый год!
— И все же, по-моему, надо вести себя разумно.
— Конечно! Но как?
— Деньги будут постепенно убывать — не важно, будем их тратить поумнее и постараемся подольше протянуть. А там увидим. Хотя, когда у тебя триста тысяч франков, можно кое-что и предпринять — это ведь капитал.
— Сразу видно, что ты занимался коммерцией, ты и говоришь, как делец.
— А капитал, — продолжал он, — это уже средства производства.
— То есть как?
— На него можно приобрести, скажем, магазин…. что-то такое, что будет приносить доход, прибыль.
— И отбирать весь день.
— Так ведь на жизнь не заработаешь, если времени не потратишь.
— Согласна. Кстати, пока ты будешь работать, у меня тоже хватит по дому дел.
Она засуетилась, изображая из себя хозяйку, которой надо навести порядок в доме, вытереть пыль, и уже вполне серьезно добавила:
— На все это нужно время. А потом надо ведь и покупки сделать, и приготовить.
— Собственно, если я верно понял, задача состоит в том, чтобы определить, сколько тебе на это нужно времени, а потом подыскать мне такое место, чтобы я был занят столько же часов и минут, так?
— Да, — сказала она, — так.
— При наличии трехсот тысяч франков, — раздумчиво произнес он, — можно кое-что предпринять…
— Ну, например?
— Купить машину.
— Чтобы мы могли ездить?
— И мы… и другие… Имея машину, уже можно заработать себе на жизнь… И притом самому выбирать время для работы. Ведь мадемуазель Дебреннан едва ли согласится стать женой шофера такси!
— Ну, не все ли мне равно? У меня никого
— В Америке это вещь обычная, такое можно наблюдать каждый день. Вчера еще человек был богат, а сегодня он разорился, и вот он распахивает перед вами дверцу своей машины, вы садитесь, и он везет вас, куда вы пожелаете. Он даже беседует с вами, если вы были прежде знакомы, и порой эти несколько слов, которыми вы обменялись, позволяют ему зацепиться за что-то.
— Я не вижу в этом ничего плохого. Да, ты прав, мы не можем просто взять и растратить наш капитал. — Она произнесла «наш» таким милым тоном. — У тебя родилась хорошая мысль… а потом заработаешь, сколько нужно, и поставишь машину в гараж.
— Вот именно, — сказал он, подхватил ее на руки и радостно, со смехом поцеловал.
Во второй половине дня они оделись и рука об руку вышли на улицу. Она предложила: пойдем посмотрим, что можно на твои деньги найти.
Тут же, на Французской улице, они зашли в первый попавшийся гараж. Там продавали подержанные машины. Гюстава поразила их цена. Такие машины устаревших марок в Нью-Йорке ничего не стоили. Модели двух-и трехлетней давности, подремонтированные, в хорошем состоянии, и те стоили пустяки: ими забиты были целые парки. А здесь были выставлены «форд» и «ситроэн» по меньшей мере четырехлетней давности, — они выглядели такими допотопными по сравнению с самыми дешевыми моделями, продававшимися там, в Америке, а просили за них четыреста — пятьсот тысяч франков. Гюстав и Лоранс пошли дальше, к другим торговцам, зашли в магазин на авеню Победы, — цены были почти везде одинаковые. За триста тысяч франков ничего приличного купить было нельзя.
— Вообще-то говоря, — заметил он, — мне ведь не придется ездить далеко: в крайнем случае — Монте-Карло, Канн, поэтому для меня, пожалуй, важнее внешний вид машины, ее комфортабельность, а не механизм.
— Дороги здесь плохие, а туристы часто просят, чтобы их везли по шоссе над морем. Тебе нужен хороший мотор и хорошие тормоза…
Ее слова заставили его призадуматься, он внимательно обследовал разные модели, но ничего не нашел.
— Надо посмотреть еще…
У него мелькнула было мысль насчет казино, но он прекрасно понимал, что выигрыш был чистой случайностью и если он попытается пополнить свой капитал, то может потерять все, лишиться тех средств, которые позволяют ему сейчас жить так, как он хочет, и не думать о заработке, пока не заставит нужда. Словом, ни риска, ни облегченного решения проблемы, поскольку одно тесно связано с другим. И они пошли дальше.
Только в квартале, где обосновалась фирма «Рикье», он нашел то, что могло его устроить. Они зашли в гараж, находившийся позади порта, в той части города, которая очень напоминает довоенную Италию, и сразу же, в глубине, среди машин, которые, по-видимому, принадлежали клиентам, он увидел автомобиль с поднятым капотом — как раз то, что искал.
— Продается?
— Да, — сказал владелец гаража, следовавший за ними. — Это моя машина. Я купил ее у одного клиента, когда тот приобрел новую. Мы ремонтируем ее в свободное время. «Ведетта», четырехлетней давности. Но смотрите, как выглядит.