И восходит луна
Шрифт:
– А ты хороша. Наглая, маленькая богиня. Я бы выгрыз тебе глотку.
– Не успел бы, я бы оторвала твою голову, - спокойно сказала Олайви.
Кайстофер молчал, сосредоточенно расставляя серебряные приборы самым совершенным образом. Дайлан был увлечен омаром, будто ничего не происходило. А потом Мэрган вдруг стукнул кулаком по столу, зазвенела посуда.
И даже Ноар, со всей его спесью, встал и занял место рядом с Грайс. От Маделин их отделяла вся столовая. Она, будто прокаженная, стояла совсем одна.
– Что ты себе
– зашипел Морган, а продолжение фразы звучало уже не их языке. Дайлан отложил клешню омара, потом обворожительно улыбнулся:
– Я совершил все так, как предписывает этикет. Это моя женщина. И сейчас она сядет за мой стол и разделит со мной хлеб. Вернее, омара. То же самое сделают Грайс и Ноар.
– Ты называешь их по имени?
– с любопытством спросила Касси. Глаза Мэргана, в том числе и лишние, устремились на Дайлана.
– Ты не осквернишь нашу трапезу.
– Именно это, как глава Дома Хаоса, я и собираюсь сделать. Есть какая-то пословица про то, что в чужой храм со своим уставом не надо...
Дайлан засмеялся:
– Ах да ладно, я забыл. В общем, пока любовь моей жизни не сядет, разговора не будет.
– Папа, а мы очень хотим разговаривать?
– спросила Касси.
Мэрган криво улыбнулся. И Грайс увидела, что зубы его намного острее человеческих, хотя и такой же длины. Ей было интересно, это старость сделала Мэргана таким нечеловеческим, или он родился настолько жутким.
– Тогда я хотел бы, чтобы сюда поднялся еще один человек, которого так жаждут здесь видеть.
Внутри у Грайс все похолодело. Она сцепила руки в замок и принялась считать удары собственного сердца. Она никогда прежде не волновалась так сильно ни за кого. Прежде самой будоражащей ее мыслью, была мысль о самоубийстве. Все остальное оставалось приглушенным, и Грайс жила в старом кино. Сейчас же цвета стали яркие, и Грайс поняла, что у нее наступило адреналиновое опьянение.
Мэрган вытянул руку, щелкнул пальцами, а потом принялся насвистывать какую-то птичью мелодию. Эта мелодия обладала своего рода красотой, странной и притягательной одновременно. Никто не смел прерывать ее. Касси вертела в пальцах нож. И Грайс, кажется, знала, для кого этот нож предназначен.
Минут через пять Грайс услышала чьи-то тяжелые, слишком медленные, мучительно медленные шаги. Шаги похожие на стук комьев земли о крышку гроба.
В дверях столовой появились два человека. Они были одеты в белое. Их движения были мучительно раскоординированы, вовсе не как у безумцев. Грайс смотрела на них и видела - это были мертвецы.
Нет, никаких заметных причин смерти, открытых ран или пулевых отверстий. У этих людей были такие пустые глаза, просто мертвые глаза, неподвижные, со зрачками, не сужающимися от света. Их движения были как движения кукол, их лица казались восковыми. При жизни это, наверное, были разные люди, но сейчас они казались совершенно одинаковыми.
Они несли лакированный
– Лаис, Лаис, милый, проснись!
Грайс почувствовала, что слезы текут у нее по щекам, она постаралась утереть их незаметно. А вот Маделин вдруг взвизгнула:
– Какого хрена? Вы что имеете право так с ним поступать?!
– Мы, девочка, имеем право по частям прислать его вам. А вот ты не имеешь права даже обращаться к нам.
– Если он мертв, аудиенция окончена, - сказала Олайви.
Мэрган улыбнулся, и именно в этот момент Лаис вскочил из гроба, его лоб громко стукнулся о голову Аймили. Лаис хватал и хватал воздух.
– Он был мертв, - просто сказала Касси.
– Но вот теперь он с нами. Восславим папу?
И сам же подтвердила:
– Восславим!
Лаис вдыхал глубоко-глубоко, будто вынырнув из воды. Хотя, наверное, лучшим сравнением было бы первое дыхание младенца, раскрывающее легкие. Бледный, трясущийся, Лаис почти растерял всю свою красоту, черты его были болезненны, глаза слезились.
Грайс захотелось обнять его, но она не могла сдвинуться с места. Аймили обнимала Лаиса, прижала его к себе, гладила по голове, как потерявшегося ребенка.
– Дом Тьмы, - сказал Мэрган.
– Недоволен тем, что Лаис Валентино, тридесятый сын гробовщиков, ошивается с Домом Хаоса. Лаис принадлежит нам, как вся их кровь.
В этот момент в руках Аймили блеснуло что-то, и Грайс увидела, что это мачете, как из фильмов про "Рембо". Аймили подскочила к столу, от ее движения на пол упало несколько тарелок. Лезвие уткнулось в шею Мэргана, почти проходя по красным и желтым глазам, даже не мигнувшим.
– Я оживил его из почтения к тебе, юная богиня. Но я умертвлю его, если ты докажешь мне, что не стоишь того.
Аймили отбросила мачете, нож с шумом пролетел мимо Ноара, а ударившись о стену растворился. Аймили отошла к Лаису, который цеплялся за подол ее платья отчаянно и не понимающе.
– Ему понадобится еще некоторое время, чтобы прийти в себя, - сказал Мэрган, как ни в чем не бывало.
– В течении которого вам лучше быть очень осторожными в словах.
– Давайте перейдем к делу, - сказал Дайлан.
– Пусть мальчик придет в себя. Мы понимаем степень оскорбления, которую нанесли вам. Мы можем отдать вам взамен кого-то из наших жрецов, разумеется, не этих.
Дайлан кивнул на Грайс и Ноара.
– Мы будем думать, - сказала Касси.
– И мы перейдем к делу. Дом Тьмы очень недоволен тем, что произошло с Ландси Кэррол.