И возмездие со мною (Человек боя)
Шрифт:
— Уходим! — сквозь зубы процедил он, доставая рацию.
Краснов с удивлением глянул на командира.
— Почему?! Да мы с ними справимся в два счета! Возьмем эту парочку у магазина или бычару у киоска, никто и пикнуть не успеет, а те болваны пусть себе так и катаются.
— Родион, Паша! — позвал Панкрат.
Рация молчала.
— Родион, почему не отвечаешь? Ты где? Паша, в чем дело?!
Через несколько секунд ототозвался Родион:
— Командир, тревога! Деревню окружают… — свист, скрип, ворчание, шум, сквозь который донеслись обрывки слов:
— …ловек… двен… собак… дить… дленно!..
— Уходи
Джип тронулся с места, и в тот же миг байкеры перестали валять дурака, выхватывая загодя приготовленное оружие. Это была самая настоящая засада, заранее спланированная и неплохо организованная, развернутая с одной только целью — выманить «мстителей» из их схрона. Цели этой организаторы засады добились: «мстители» клюнули на приманку.
Но и те в свою очередь действовали быстро, сразу принимая предлагаемые условия и не ожидая приказа командира. Ларин открыл огонь по двум мотоциклистам из пистолета практически одновременно с ними, а Краснов направил джип прямо на медведеобразного байкера у киоска, вскидывающего к плечу помповое ружье.
Выстрел — удар заряда крупнокалиберной дроби в верхний правый угол лобового стекла и в крышу — удар бампера о тело мотоциклиста — крик — грохот: мужик врезался в киоск, разламывая хрупкое строение. Краснов сдал назад и по дуге объехал площадь перед магазином, в то время как Ларин и Воробьев стреляли каждый по своей цели: Миша заставил замолчать одного из стрелков и попал в бак ближайшего мотоцикла; после взрыва замолчал автомат и его напарника. Панкрат выстрелом из помповика выбил из седла первого приближавшегося мотоциклиста, а затем прострелил колесо второго мотоцикла.
Таким образом бой в центре села закончился, но решающим он не был:
«мстителей» ждали за околицей деревни, перекрыв все три дороги, ведущие из Велеи к соседним селам, в лес и к Жуковке.
Краснов начал было притормаживать, поглядывая то на выползающий из леса грузовичок, то на Панкрата, но тот, налитый злой силой и яростным желанием идти до конца, сверкнул пронзительно желтыми глазами.
— Жми! Прорвемся! Родион — уходи, не жди нас! Паша, отзовись! Если ты меня слышишь…
Ларин тронул Панкрата за плечо, тот замолчал, заметив за сараем последнего двора деревни лежащий на боку мотоцикл Каширина и три фигуры рядом в пятнистой форме. Стрелять начали одновременно — и те, и другие, и если бы не мастерство Краснова, опытного водителя,"мстителям» пришлось бы туго, но Андрей резко свернул к сараю, тут же сделал крутой зигзаг и, пробив ветхий заборчик огорода, вывел «ниссан» к парням в камуфляже.
Джип принял на себя несколько автоматных очередей. Михаила ранило в плечо, Панкрату пуля пропахала правую лопатку, но ни он, ни Ларин, не промахнулись. Выскочили из джипа, вытащили из-под мотоцикла невероятно тяжелое окровавленное тело Каширина, с трудом впихнули в кабину, и Краснов погнал машину навстречу редкой цепи пятнистых фигур, выскочивших из перегородившего дорогу «бычка».
Шансов прорваться у них почти не было. Против джипа с тремя пассажирами, вооруженными пистолетами и помповым ружьем, противник на сей раз выставил восемь человек, вооруженных автоматами и гранатометом. И тут Панкрат вспомнил о захваченном в зоне психотронном генераторе и, не колеблясь, пустил его в ход. Дальнейшие
Десантники в камуфляже открыли огонь из автоматов уже с полусотни метров, не заботясь об экономии патронов. Огрызнулись в ответ и «мстители», хотя плотность их огня была на два порядка ниже, несмотря на то, что и Ларин, и Воробьев стреляли по-македонски, с обеих рук. Но если эффективность стрельбы из пистолетов (у Михаила были восемнадцатизарядный «бердыш» и пятнадцатизарядный «глок-23», Панкрат предпочитал отечественный «леопард») из идущего по неровной тряской дороге джипа была невысокой, то первые же выстрелы из пистолетагенератора, которых Панкрат не слышал, но чувствовал — мышцы руки каждый раз сводила судорога, — принесли ощутимый результат: гранатометчик справа, выцеливающий машину, выронил оружие и сел в бурьян, его сосед тоже перестал стрелять, а спецназовец, пустивший очередь в лобовое стекло «ниссана», крутанулся волчком, поливая огнем все вокруг, и накрыл двух своих сослуживцев.
И все же силы были слишком неравными.
В джип попало не меньше полусотни пуль, высадив все стекла, изрешетив дверцы и передок машины, и многие из них нашли седоков. Ларин умер мгновенно и тихо, получив пулю в голову. Краснов закричал, когда разлетелись остатки бокового стекла, изрезав ему лицо и попав в глаза, но успел обогнуть «бычок» по склону канавы и последним усилием выключил зажигание. Джип мягко уткнулся носом в стену кустарника, за которым начинался лес, и зашипел паром из пробитого бачка охлаждения.
Панкрат тронул опустившего на руль голову Андрея за плечо, испачкался в крови, секунду посидел, закусив губу, но бой еще не закончился и надо было использовать свой долг до конца.
Сзади простучала очередь, пули забарабанили по корпусу джипа, в ответ раздалась еще одна очередь — из леса, кто-то завопил, треснул выстрел и вопль оборвался. Из леса выбежал Родион с автоматом в руках, уложил длинную очередь в поле, где мелькали фигуры уцелевших врагов, подскочил к джипу.
— Уходим, ребя!.. — продолжение фразы застыло у него на губах.
Панкрат перевалил тело Краснова на свое место, пересел за руль.
— Где Петро?
— Убит.
— Садись!
Вымазанный в грязи и зелени Родион вскочил в кабину, споткнувшись о безвольное тело Михаила, и Воробьев погнал «ниссан» по дороге в лес, не обращая внимания на чихающий двигатель. Родион перестал смотреть на Ларина, встрепенулся, высунулся в окно и дал очередь по грузовику, целя по колесам. Сел, глядя то на Ларина, то на Краснова, потом откинулся на спинку сидения и закрыл глаза.
***Они похоронили ребят на Фошнянском кладбище, рядом с убитым Константином. Переоделись. Джип загнали в реку и оставили. Мотор его грелся и стучал, но тянул и мог бы наверное продержаться до Жуковки, однако «ниссан» был теперь слишком заметен, превратившись в решето, и рисковать передвигаться на нем даже в течение получаса не стоило.
«Мстителей» наверняка искали по всему району.
Родион, почерневший и осунувшийся, не сказал Панкрату ни слова, но взгляд его, все чаще останавливающийся на лице командира, был так красноречив, что Панкрат наконец очнулся. Напившись прямо из реки, он вылез на береговой откос и остановился напротив парня, расставив ноги и засунув пальцы рук под ремень.