И возмездие со мною (Человек боя)
Шрифт:
Двух парней, нарвавшихся на него первыми, Егор уложил ударами по горлу и носу в стиле барса, двигаясь быстро, гибко, легко и мощно. Отобрал у одного из них автомат, подтолкнул Елизавету к машине, надеясь, что по ней никто стрелять не станет:
— Садись! Заводи мотор!
Еще двое бросились на него с двух сторон, приготовив наручники. Егор пропустил первого над собой, сбил второго нижней подсечкой, добавив удар локтем в грудь сверху вниз, прогнулся, уворачиваясь от удара ногой в спину: парень был хорошо координирован и дрался здорово. От второго удара ногой Крутов тоже уклонился —
Время остановилось, как стопкадр.
Крутов, узнавая майора Сватова, напрягаясь, уже понимая, что не успевает, подобрал автомат упавшего, но выстрелить не успел. Сватов выстрелил первым.
Егор почувствовал страшный огненно-колющий удар по голове, причем удар странный — распределенный по всей поверхности головы и одновременно полученный как бы изнутри, словно под черепом разорвалась граната! — и все поплыло перед его глазами. Последнее, что он услышал, был пронзительный крик Елизаветы:
— Егор!..
Та же участь постигла и Панкрата.
Он успел вырубить троих спецназовцев, отобрал у одного из них автомат и даже всадил очередь в ненавистный «бычок», за которым спрятались еще двое камуфлированных солдат, но водитель грузовика хладнокровно поднял знакомый черный пистолет без дульного отверстия и выстрелил через стекло.
Сознание вылетело из Панкрата словно шарик для гольфа после удара клюшкой.
БРЯНСК-КОВАЛИ
ФЕДОТОВ
Федотов сидел в приемной магистра Брянского отделения Ордена чести Кумока уже полтора часа, терпеливо ожидая его прибытия, когда в приемную вошел заместитель Федотова Сергей Корнеев и, слегка кивнув на дверь, тут же вышел.
— Наверное, не дождусь, — развел руками Федотов, поднимаясь с дивана, поставил на столик рядом с диваном чашку с недопитым кофе. — Яночка, скажи шефу, что я буду к вечеру, пусть дождется. Все-таки надо решить проблему с арендой нового помещения под офис, житья не дают большие Жуковские начальники.
— Хорошо, Ираклий Кириллович, — сказала миловидная секретарша Кумока, не отрываясь от экрана компьютера, — непременно передам.
Федотов вышел, приблизился к стоящему у окна Корнееву, доставшему сигареты, черноволосому, широкоплечему, с умными, слегка печальными глазами.
— Ну?
— Он поехал к себе домой, в Ковали. Ребята засекли маячок примерно в том районе.
Ираклий усмехнулся.
— Не послушался меня бравый полковник, решил все-таки сделать по-своему.
— Бунтарь твой Егор Крутов.
— Это
— Ты разве не русский?
— На три четверти, на одну четверть я грузин. Ладно, это лирика, генацвале. Что предлагаешь делать?
— Оперировать.
Ираклий с иронией приподнял бровь.
— Ты случайно не медучилище кончал?
— Ага, по классу фортепьяно.
— Оно и видно. Говоришь ты, как всегда, правильно, но неверно.
Оперировать пока некого, я не вижу прямых доказательств, что… э-э, пациент созрел.
— Тогда предлагаю пожертвовать ферзем.
— То есть Крутовым? Тоже плохой вариант. Он еще не расшевелил всю эту свору в достаточной мере, не довел до кондиции. К тому же мне не хотелось бы рисковать его жизнью, мужик он хороший, правильный, очень сильный, крутой и жесткий, но в меру.
— Прикрыть его?
Федотов задумался, наблюдая за действиями трех бритоголовых юнцов, непонятно каким образом попавших в охраняемое здание губернской администрации.
— С одной стороны уже поздно, с другой надо бы посмотреть, чем он будет заниматься. Пошли ребят в деревню.
— Слушаюсь.
— Рефрижератор успели осмотреть?
— Только издали, через оптику, уж больно много людей крутилось вокруг него, но это безусловно фургон ФУМБЭП для перевозки живого груза.
— И мертвого тоже. Проследите, где его будут выгружать. И ждите внизу, через полчаса скорее всего поедем обратно в Жуковку.
Корнеев кивнул, закурил и двинулся по коридору к выходу на лестничную площадку, перемигнувшись с одним из телохранителей Федотова.
Ираклий же, делая вид, что смотрит в окно, еще раз внимательно оглядел скинхэдов, ведущих себя на удивление тихо и смирно, и вернулся в приемную Кумока, чтобы продиктовать письмо секретарше. Через полчаса он сел серебристый «судзуки», ждавший его у подъезда, и скомандовал водителю направляться в Жуковку. Следом за ним с небольшим интервалом отъехали еще три машины: две — с работниками Жуковского отделения Ордена чести, одна — с тремя бритоголовыми мальчиками.
***В Жуковку Федотов приехал в начале восьмого вечера, ознакомился в офисе с документами и сообщениями, поступившими из разных городов и поселков района, вызвал заместителя.
— Судя по всему мы все же растревожили муравейник.
— Может, не мы, а твой крутой приятельполковник? — меланхолически возразил Корнеев.
— Он тоже приложил руку, — согласился Ираклий. — Но валить с больной головы на здоровую последнее дело. Надо либо сворачиваться на какое-то время, либо запускать форсаж.
— Я бы предложил форсировать события, материала для инспекции больше, чем достаточно. Но если действовать официальным путем, они успеют подготовиться. А главное, мы не знаем заказчиков, командиров.
— Вот тут ты к сожалению прав. Копнуть бы глубже…
— Спугнем.
Они посмотрели друг на друга, полковник и майор военной контрразведки ФСБ, более полугода играющие роль руководителей регионального отделения Ордена чести.
— А пойдем неофициальным путем, нам свои же начальники головы поотрывают,