И возьми мою боль
Шрифт:
— Вы сами отвезли ее туда?
— Ну конечно. Отвез на дачу, оставил и уехал, пообещав приехать вечером. Я очень устал, и мне нужно было заехать домой, отдохнуть, побриться. А девушке необходимо было успокоиться. Поэтому я ее и оставил на даче. И вернулся туда к семи часам вечера. Но ее уже там не было. Очевидно, она, не дождавшись меня, уехала на рейсовом автобусе. Рядом с поселком стоянка автобусов, которые идут в Москву. Вот и все.
Матюшевский нахмурился. Получалось, что след опять обрывался. Почему она
— Вы оставили ее и сразу поехали в Москву?
— Конечно. Это можно проверить. У меня есть, как вы говорите, алиби.
— И когда вы вернулись, ее уже не было?
— Да.
— А вы не удивились, почему она ушла так внезапно? Может, у нее появились какие-нибудь причины?
— Не знаю, — уклончиво ответил врач, — возможно, и так. От подполковника не укрылось, что Альберт Петрович нервно дернулся, как будто что-то скрывал. Но Матюшевский решил пока не уточнять, подумав, что еще успеет вернуться к этому вопросу.
— У нее были на руках золотые часы? — спросил он.
— Они были золотые? — удивился Альберт Петрович. — Я Думал, обыкновенная штамповка. Да, были. Я обратил на них внимание и подумал, что это просто подделка. Откуда у такой молодой девушки золотые часы.
Подполковник кивнул Керимову, чтобы тот передал ему мобильный телефон.
Взяв телефон, он устало спросил:
— Где ваша дача? И автобус какого маршрута идет от вашей дачи к Москве?
— Что-то серьезное? — понял врач. — Напрасно я оставил ее одну. Но мне казалось, что так будет лучше. Дело в том, что и моя дочь уходила из дома. В такой ситуации лучше не давить на девушку, дать ей возможность самой решить — возвращаться ей домой или нет.
— Правильно, — вздохнул Матюшевский, — если только у нее есть дом. Вы не сказали, где находится ваша дача. Нам можно туда проехать?
— Конечно, — кивнул врач, — я уже закончил работу, если хотите, я поеду вместе с вами. Дача в Немчиновке, вернее, за ней. Восемь километров в сторону Успенского.
— Это будет очень любезно с вашей стороны, — ответил подполковник, уже набравший номер Цапова.
— У нас появились первые результаты, — сказал он. — Девушка вышла на трассу примерно в пять часов утра. Ее подобрала машина, которая отвезла ее в дачный поселок.
— Какой поселок?
— Немчиновка. Восемь километров в сторону Успенского.
— Ясно. Мы немедленно выезжаем туда.
— Нужно задействовать всех ваших сотрудников, — предложил Матюшевский, — может, кто-то видел, на какой автобус она села.
— Самое важное, чтобы она осталась жива, — пробормотал Цапов. — Пока она находилась за городом, все было не так страшно. Куда она поехала? К кому?
Она ведь в городе никого не знает. И на руках у нее часы стоимостью в сто миллионов
— Мы выезжаем немедленно, — решил Матюшевский.
— Я вас там встречу, — сообщил Цапов, — может, нам действительно повезет и мы сумеем хотя бы узнать, куда она поехала.
— У вас проблемы? — понял Матюшевский.
— И очень большие, — признался Цапов. — Министр держит под личным контролем ее розыск. Приказано продолжать поиски всю ночь. Наше управление получило дополнительных сотрудников. Генерал сам сидит на телефонах. Чеченские представители уже заявили, что это очередная провокация российских спецслужб.
— Ситуация сложная, — согласился подполковник, — в общем, мы выезжаем.
Он посмотрел на врача.
— Вы поедете на своей машине? Или с нами?
— Нет, поеду на своей.
— В таком случае я поеду вместе с вами, — объявил Матюшевский, — а наши сотрудники за нами. — Договорились.
Когда они выходили из больницы, Рустам тихо спросил подполковника:
— Почему она ушла с дачи? Он ничего нам не сказал. Может, он что-то недоговаривает?
— Не знаю, — так же тихо признался подполковник. — Разберемся на месте.
Альберту Петровичу было неприятно их обманывать. Он ведь действительно оставил девушку у себя на даче и действительно приехал туда к семи часам вечера. Но картина, которую он застал на даче, была далеко не той, о которой он рассказал сотрудникам СБК. На самом деле, вернувшись к семи часам вечера, он обнаружил, что на даче мило устроились его пасынок со своей девушкой, успевшие к тому времени выгнать его гостью из дома. Пасынок явно не ожидал его приезда. И он, и его подруга пребывали в почти обнаженном виде.
Альберту Петровичу было стыдно. И за себя, и даже за пасынка, который стоял перед ним, накинув простыню, и что-то пытался объяснить сдавленным от страха голосом. Альберт Петрович не стал слушать объяснений, а просто повернулся и вышел. И сразу уехал в Москву. Но мысль о девушке тревожила его весь день, и, когда к нему приехали эти люди, он даже обрадовался, решив, что сумеет хоть как-то искупить свою вину. Но он не сумел.
Ему было стыдно признаваться в том, что его пасынок выгнал несчастную девушку, мешавшую ему предаваться любовным утехам. И с этим чувством стыда он и ехал теперь на свою дачу.
Матюшевский, очевидно, чувствовал состояние Альберта Петровича, так как за все время дороги не проронил ни слова. И лишь когда они подъезжали к поселку, он мягко спросил:
— Может, вы все-таки знаете, по каким причинам ваша гостья ушла из дома?
Сидевший за рулем Альберт Петрович плавно затормозил. Остановилась и машина, следующая за ними.
— Знаю, — признался Альберт Петрович, — конечно, знаю. Просто мне стыдно было говорить об этом в присутствии ваших людей. Тем более там была дама.