И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата
Шрифт:
9 С этим связан и подробный экскурс в историю студенческой жизни немецкого Дерптского университета, объяснения таких понятий, как «коммилитон», «гарантировать коман», «бурш», «фукс», «ольдерман», Wilder, Farben, Farbendeckel, Commers, Fuchszucht, Kneipe, Mensuren и др. (13–14). Но очерк «Студенчество старого университета» имеет и отчетливо идеологическую нагрузку. Зеленин демонстрирует, как формировались в студентах чувство чести, независимости, солидарности, а также инициативность, уважение к традициям и др. качества свободной личности, которые автор хочет видеть и в адресатах своей книги.
10 Уже то, что Зеленин не находит нужным называть имени Тютчева, очерчивает аудиторию его книги. Автор рассчитывает на то, что будущие студенты безусловно знают, за кем в русской литературе закреплено наименование «поэт-мысли-тель»,
11 Характерно, что классическую ротонду Старого Анатомикума того же архитектора Краузе (имя которого не упоминается) Зеленин считает своеобразной и красивой (50).
12 Надо учесть, что в 1902 году Императорский Юрьевский университет праздновал свое столетие. Казалось бы, к юбилейным торжествам (10–11) должны были сделать основательный ремонт главного здания, но этого не произошло. Видимо, средства были потрачены на устройство церковной колокольни «на южной части здания» (34). Подробнее об этом говорится в первом издании путеводителя, где имеется и несколько двусмысленный комментарий автора: «Таким образом, Юрьевский университет оказался первым в России и пока единственным университетом, на главном здании котораго возвышается церковная колокольня» (18).
13 Хотим подчеркнуть, что этот и другие (весьма многочисленные!) негативные отзывы совсем не свидетельствуют об «очернительской» позиции автора. Так, об Анатомическом институте Зеленин пишет почти восторженно. Указав на богатую и редкую коллекцию препаратов, слепков, моделей, он добавляет: «Все устройство залы носит на себе отпечаток глубокой старины и вместе какой-то идейной, серьезной простоты», «Studien-saal, открытый для всех, желающих изучать анатомию, представляет собою нечто единственное в России» (50). Столь же высокий отзыв дан сейсмическому отделению обсерватории: «Сейсмические приборы самые точные в России, отмечают малейшия колебания земной коры и дают знать о землетрясениях задолго до телеграфа» (47).
14 Студент Ветеринарного института Александр Петрович Тюрьморезов приехал в Юрьев с Дона. Будучи учителем Первого Донского четырехклассного училища, он уже успел опубликовать научно-популярную брошюру по виноградарству: О том, какия бывают и есть в настоящее время на Дону виноградныя болезни, как их узнавать, как лечить и предохранять виноградники от заболеваний и как составлять всевозможные растворы (лекарства) для обрызгивания. Константиновская н/Д, 1910.19 с.
15 Знакомство с шестистраничным оглавлением впечатляет: от перечня членов императорского дома, табельных дней, «вечного» календаря, сравнительных таблиц времени, мер и весов до законов о воинской повинности и правил льготного проезда учащихся и пр., не говоря о подробнейшем описании условий поступления и обучения в Юрьевском университете.
16 Тюрьморезов А.П. Указ. соч. С. 109. О более чем скромном быте русских студентов пишет и Зеленин: «Вообще, русское студенчество города Юрьева живет не богато, точнее – прямо бедно. Найти в Юрьеве русскому студенту заработок крайне трудно» (72), так как местных языков и, в частности, эстонского он не знает, и вообще предложение «интеллигентного» труда превышает спрос. Однако никаких пессимистических выводов из этого не следует. Далее автор подчеркивает разницу между русской и прибалтийской точками зрения на университетское образование: остзейцы считают, что «беднота» «не должна соваться в университет», русское общество «смотрит на дело иначе». В результате число русских студентов в университете растет, а различные организации и частные лица в России начинают жертвовать средства на стипендии и пособия юрьевским студентам.
17 Не случайно Зеленин приводит статистические данные о том, сколько выдающихся деятелей в самых разных сферах, в том числе 210 академиков и профессоров, дал России Дерптский университет в XIX веке (16–17).
18 Путеводитель Зеленина особенно выделяется в этом отношении. Если Тюрьморезов, писавший в период Первой мировой войны, занимает официозную антинемецкую позицию, то Зеленин как раз не зачеркивает положительной роли немецкого периода ни в истории города, ни в истории университета. Его раздражает местный консерватизм, препятствующий движению вперед, и, напротив, радуют отступления от официальных
19 Разумеется, и немногочисленные советские путеводители по Тарту требуют внимательного изучения с привлечением подробного исторического и культурного контекста, но это должно стать предметом специального исследования.
20 Salupere М. Tuhandeaastane Tartu. Nooruse ja heade m^otete linn. Tartu, 2004. Русское издание вышло в 2005 году, немецкое – в 2006-м, английское – в 2007-м.
21 Такая установка весьма часто встречается в путеводителях. Она характерна и для упоминавшегося выше «Путеводителя по городу Вильне и его окрестностям» А.А. Виноградова, и для современного московского путеводителя: «Нет ничего лучше, чем почувствовать себя восторженным туристом в родном городе, это <…> очень правильное и полезное чувство, потому что никто толком не знает город, в котором живет» (От Пречистенских до Арбатских ворот: Москва, которой нет. М., 2006. С. 9).
Хенрик Баран
О ранней публицистике. М. дю-Шайла
Контексты «Протоколов Сионских мудрецов»
Статья написана в рамках коллективного проекта по истории «Протоколов Сионских мудрецов» и их рецепции в России и на Западе в ХХ веке. За оказанную поддержку автор благодарен Фонду семьи Невас (Nevas Family Foundation) и господину Дэвиду Невасу (David Nevas).
Имя французского графа Армана Александра (Александра Максимовича) де Бланке дю-Шайла (1885–1945)1 способно вызвать реакции среди трех разных групп исследователей. Для специалистов по творчеству Хлебникова он – автор брошюры «Un coin oubli'e de terre russe. La Hong-ro-Russie» (1912), на которую сослался поэт в одной из своих довоенных статей славянофильского направления2. Для историков белого движения и русской эмиграции он – офицер Войска Донского, арестованный в 1920 году в Крыму по приказу П.Н. Врангеля и судимый за пропаганду казачьего сепаратизма3, впоследствии активно выступавший в Женеве в качестве неофициального представителя советского правительства и в Болгарии в качестве видного деятеля «Союза возвращения на родину» (Совнарода)4. А для исследователей, занимающихся историей «Протоколов сионских мудрецов» (ПСМ), А. дю-Шайла – автор статьи в газете П.Н. Милюкова «Последние новости», в которой он свидетельствовал о том, что этот печально знаменитый документ, до сих пор используемый для антисемитской пропаганды в разных странах, является фальшивкой и что он узнал об этом непосредственно от С.А. Нилуса, редактора и издателя ПСМ5.
Суть свидетельства дю-Шайла, обнародованного через пару месяцев после публикации интервью и статьи о ПСМ бывшей княгини Е. Радзивилл6 – и совпавшего с ним по некоторым пунктам, сводится к следующему. В 1909 году дю-Шайла неоднократно общался с проживавшим в Оптиной пустыни Нилусом7, который, пытаясь убедить перешедшего в православие молодого француза в значении ПСМ, будто бы показал ему тетрадь с их французским оригиналом. Согласно дю-Шайла, его «поразил» язык этого документа: «Были орфографические ошибки, но мало того, обороты были далеко не чисто французскими <.. > одно несомненно – рукопись была написана иностранцем». Нилус сообщил гостю, что получил рукопись «от одного русского g'en'eral’a» – П.И. Рачковского, главы Заграничной агентуры Департамента полиции во Франции. На вопрос дю-Шайла о возможности того, что кто-то обманул Рачковского и поэтому, «того не зная», сам Нилус «оперирует подлогом», его собеседник ответил: «Положим, что „Протоколы“ подложны. Не может ли Бог и через них раскрыть готовящееся беззаконие? Ведь пророчествовала же Валаамова ослица! Веры нашей ради Бог может превращать собачьи кости в чудотворные мощи; может Он и лжеца заставить возвещать Правду»8. Таким образом, согласно статье дю-Шайла, Нилус допускал возможность фальсификации хранимой им рукописи, но был убежден в реальности описываемого в ней «еврейского заговора».