И все таки, они пересекаются
Шрифт:
Дагон рвано вздохнул.
— Тогда Шинда стер часть гор с карты и пошел мстить. Отомстить смог, но выжег этим континент полностью и, оставшись совершенно один, решился на ритуал; а тут его дернул я, вот он и оказался здесь. Шинда немного не дружит с головой, все же мозги ему не раз попытались поджарить, да и трагедия с ребенком, в общем, если хочешь с ним сойтись, не при напролом, как кхраук, он этого не оценит совершенно.
Несколько минут в комнате висела тишина.
— Я познакомился с Миктианом случайно, даже странно как-то, столкнулись на полянке, где он собирал травы для
— Боялся крови? — Севастьян захлопал глазами.
— Да, умел это контролировать, иначе не прошел бы войну, которая тогда шла, но боялся только в обычном состоянии, когда начинал звереть, рвал людей голыми руками. Помню, не раз отмывал его и отпаивал настойками. Лучшим средством был секс, — Дагон хмыкнул, видя, как заалели щеки парня. — Это быстро выводило его из транса. Не буду описывать подробности, боюсь, иначе ты просто сгоришь со стыда, — наемник невольно облизнул губы. — Но могу сказать одно, Мик был рожден для того, чтобы подчиняться в постели.
— А вот этого я знать не хотел, — красный Севастьян помотал головой, а затем нервно стиснул своего питомца, который внимательно ко всему прислушивался.
— Понимаю, но что было, то было. В общем, все шло своим чередом, а затем Мик исчез на несколько недель. Вернулся бледный и сильно потрепанный, все говорил, что понял, что значит огненный цветок, но так и не рассказал подробностей, а ещё через неделю от скалы Суалес взметнулась волна магии, что и создала ту пустыню. Уж не знаю, что он за ритуал проводил, но нашли только его плащ со следами крови, волосы и тебя, укутанного в странный зеленый лист, который, если верить документам правителя, растаял, стоило поднять тебя на руки.
Севастьян опустил голову, что-то обдумывая.
— Есть шанс, что отец жив? — наконец спросил парень.
— Нет, — Дагон указал на одно из колец, что охватывали пальцы. — Этот кристалл сотворен из крови Миктиана.
Суалес прикусил губу, он маг и прекрасно знает, что черный камень с трещиной значит смерть.
— Какого цвета он был до гибели?
— Искристо-золотого, — наемник чуть улыбнулся, вспоминая, как ярко сиял кристалл, когда они создали кольцо.
— А зеленый и синий с прожилками?
— Зеленый это Шинда, недавно сделал, а синий — ты.
Суалес изумленно вытаращился на Дагона.
— Да, ты ещё мелкий совсем был, мне удалось тебя выкрасть из-под надзора матушки Дуду и притащить в лабораторию. В одиночку я туда зайти не могу, только если кто-то из Саахов рядом, а провести ритуал было просто негде, всплеск обязательно засекли бы. Так что я тебя выкрал и создал камень.
—
— Ты был единственной памятью о Миктиане. Я не скажу, что был в него безумно влюблен, но определенно привязан больше, чем просто постелью.
Парень потер лоб.
— Мне пора, Шинда, конечно, спит, но все же не стоит его оставлять одного, мало ли, как среагирует его магия.
Севастьян рассеянно кивнул, поглаживая Сото, и Дагон покинул квартирку. Уже перемещаясь, он думал, правильно ли сделал, что рассказал о том, каким на самом деле был Миктиан.
Киаков метался по своему кабинету не в силах усидеть на месте. Казалось, он сходит с ума, ведь он помнит, помнит, как Тиан пришел к нему, помнил, как целовал такие знакомые губы, говорил с ним.
Мастер схватился за голову. Кажется, он сходит с ума, но допустить менталистов до своего разума? Это из ряда вон, но иначе он просто рехнется окончательно.
Водный опустился на пол, с силой закусывая губу. Так, теперь нужно решиться, либо он сходит с ума, либо идет к мозголомам, и, как назло, нет никого из должников. Правда, менталисты чтут тайны, узнанные в чужом разуме, но все же страшно. Страшно открыться незнакомому человеку и позволить ему перебирать самые сладкие воспоминания жизни, да и саму жизнь.
Киаков глубоко вздохнул и, поднявшись привел себя в порядок, так, он пойдет к менталисту, иначе следующую проверку он не пройдет.
Не давая себе шанса одуматься, Киаков решительным шагом отправился в башню менталистов. Будь что будет.
В небольшом ритуальном зале мягко горели символы, расчерченные на полу. В самом центре сидел водный маг, а за его спиной стоял мужчина лет 30-35 с темно-фиолетовыми волосами, убранными в тугую косу. Его пальцы едва касались висков водного и слегка светились, а перед широко раскрытыми «слепыми» глазами мелькала чужая жизнь.
Вот он нашел тот момент, о котором, сбиваясь, говорил Киаков, и чуть усилил давление.
Сон или же нет? Нити памяти сплетались, перекручивались и связывались в сложные узлы, которые менталист аккуратно распутывал. Вроде сон, просто очень реальный, но вот уже собираясь закончить процедуру, маг уловил оборванную ниточку. Уцепившись за неё, менталист стал распутывать темный клубок.
Странные зарубки на нити памяти заставили внимательней присмотреться, а затем заскрежетать зубами. Он видел такое раньше у Кореана, только тогда они были совсем свежие, а эти почти затянулись, ещё два-три дня и никто бы не доказал, что память была стерта и перекроена под нужды кого-то.
Пытаться найти убранные воспоминания он не стал, лишь скопировал сон, четко, подробно, как только мог. Ведь велика вероятность, что это не сон, и к Киакову действительно наведался некий маг-демонолог, который был почти точной копией Миктиана.
Отпустив магию, менталист потер зудящие глаза.
— Удалось что-то выяснить? — тихий голос Киакова прошелестел и отдался эхом в ритуальном зале.
— Это был не сон. Кто-то, очень похожий на проклятого демонолога, подчистил тебе память, по самым примерным подсчетам убрал кусок в полчаса-час, а затем, после прихода к тебе, подкорректировал свой визит.