И все таки, они пересекаются
Шрифт:
— Итак, Киаков Доери, сорок пять лет, последние семнадцать из которых преподавали в академии. Ещё во времена ученичества там же, были любовником Миктиана Сааха, но совершенно не знали о его планах. Интересно, очень интересно, — правитель окинул мастера взглядом тяжелых темно-синих глаз и отложил документ в сторону. — Значит, к вам явился некий демонолог, а вы спутали ему все карты, приняв за своего любовника. Вывод?
— Он не знал о наших отношениях, принял облик Миктиана по какой-то другой причине.
— Напугать, к примеру, но не вышло. И
Киаков опустил голову.
— Простите, правитель.
Мужчина махнул рукой.
— Толку извиняться. Диалог у вас странный, будто кусочка не хватает, а по словам мастеров, разговор был, и не склеенный.
Водный переплел пальцы на животе и ещё ниже опустил голову.
— Я был пьян, принял его за Миктиана, у того человека ещё взгляд был такой, как у Тиана, я и поддался, подумал, если очередной пьяный бред, то не страшно. Он же мертв.
— А то, что тела так и не нашли? — правитель побарабанил пальцами по столу.
Доери вытащил из-за ворота кулон с черным треснувшим камнем.
— Кулон на крови, Миктиан мертв, я первым об этом узнал.
Долгий выдох.
— Так, если кто-либо явится, будет что-то предлагать, немедленно слать вестника через ректора академии. Слежка будет, но ненавязчивая, просто, чтобы избежать подобного, — правитель махнул рукой. — События. Можете идти.
Киаков поднялся и, поклонившись, покинул кабинет. В голове ещё шумело от чар менталистов, но лучше так, чем казнь.
========== Глава четырнадцатая ==========
Эмиор лежал в неглубокой чаше, наполненной горячей водой. Курящийся пар нес ароматы мяты и ромашки, позволяя расслабиться и разложить мысли по полочкам.
Что-то зашевелилось в государстве: участились случаи нападений на караваны; да и с этим Миктианом, который не Миктиан, проблема обострилась. Оказывается, был случай смерти как в смутные времена: молодой страж погиб в переулке, и никто ему об это не доложил. Плохо, даже очень. Куда-то пропал один демонолог, Виирий, ушел в пустыню и исчез, будто его и не было, но до горы Суалес ему было далеко и списать все на место гибели невозможно.
Правитель потер виски и, чуть съехав, окунулся с головой. Вынырнув, он оттер воду с лица и прикрыл глаза.
И с сестрой не все в порядке: в последнее время она все больше ходит задумчивая и улыбается в пустоту. Влюбилась, что ли?
— Правитель, — тихий голос Тени заставил вздрогнуть.
— Что-то произошло?
— Севастьян знает кто его отец и рассказал об этом своей девушке — Диатери Пуэнто.
— Как это произошло? — правитель заставил себя успокоиться. То, что Суалес в курсе, он уже знал, но рассказать тайну девушке, чей отец погиб, сражаясь с Миктианом, либо большая смелость, либо большая глупость.
— Мастер Кореан дал Суалесу книгу о взрослых отношениях, дабы тот не оплошал. Пуэнто подошла к нему со спины, и они принялись листать книгу вместе. К сожалению, там была вложена фотография Миктиана и Киакова
— Ясно. Кто-нибудь связывался с ним каким-либо образом?
— Нет. Он не получал никаких записок и ни с кем неустановленным не общался. Никуда из города не выбирался. Правитель, мне кажется, мастер Кореан знает больше, чем говорит.
Эмиор щелкнул по бортику пальцами, и вода, перестав куриться паром, быстро остыла. Окунувшись в прохладную воду, правитель отбросил мокрые пряди с лица.
— Я приеду в город инкогнито. Мне нужно навестить ректора, главу стражи и Севастьяна.
— Я найду в их расписание время, чтобы вам не пришлось светить лицо.
— Пришлешь вестника. Иди.
Тень, оправдывая свое имя, растворился, оставляя Эмиора одного.
Шинда задумчиво потер подбородок и лениво потеребил длинную серьгу в ухе. Что-то не складывалось. Разложив документы ещё раз, он отпил немного из фляги и, передернувшись, вновь вчитался в ту информацию, которая широким потоком притекла с темного рынка и от Дагона, в частности.
Вот здесь явно видна рука правителя. Тут, хм, снова его методы, а уже вот здесь скорее соседи, причем какие именно Ямоно или Фареб не ясно. Дальше, этот метод подходит Фаребу, которые пытаются свалить вину на Ямоно, а вот это чисто Ямоно.
Саах прикрыл глаза, пытаясь уложить все в голове. Судя по тому, что написано, все достаточно невинно, пусть и дурновато пахнет, но ведь из вот таких вот мелочей и складывается вся жизнь.
Переместив папки и просто отдельные листы, Шинда поймал коротенькую записку, заляпанную бурой кровью. Чернила безнадежно расплылись, но кое-что восстановить удалось.
« *** любовь, как *** рассвет на третий день зимы, мои воспоминания о тебе *** *** рука бога ***, приди *** *** в тот час *** звезда *** сменит звезду». Любовная записка, но ведь она не просто так сюда попала. Были бы понятны другие слова, можно расшифровать, но к сожалению, их не восстановить.
Шинда отложил записку и задумался. Все те закладки ставили явно не по указанию правителя, значит, кто-то другой, вопрос только в одном - кто?
Диатери сидела на своей кровати и перебирала фотографии отца. Человека, которого она никогда не знала и не видела, но который доблестно сражался с проклятым демонологом. А таким ли проклятым?
Девушка взяла в руки фотографию, которую выпросила у Севастьяна. Обычный подросток: стоит, улыбается, друга за плечи обнимает. В зеленых глазах, точно таких же, как у сына, счастье, и нет в нем ничего злого или жестокого.
Диатери обняла себя за плечи. Будто и не демонолог смотрит на неё с карточки, а наивный ребенок, добрый и чистый, как она сама.
Кончики пальцев очертили фигуру Миктиана. Как из этого подростка вырос жестокий взрослый, чьим именем пугали всех и каждого? А ведь мастер Нозман должен был знать Сааха, ведь он преподает в академии вот уже сто пятьдесят лет и видел его, а вида не подал.