И всё-таки я люблю тебя! Том 2
Шрифт:
– А что, лечь на пол и от голоду помирать?
– Мы с тобой будем честно на еду зарабатывать.
– Честно? Это как?
– Мы сейчас поедем на рынок и попробуем устроиться к какому-нибудь продавцу на работу. Будем ему помогать продукты подносить, продавать. Да мало ли там работы! К кому-нибудь да пристроимся.
– Не пристроимся. Ничего не получится, – категорично заявил мальчик.
– Нельзя так говорить! Надо верить, что всё у нас получится! Вот ты когда-нибудь пробовал не воровать, а честно деньги зарабатывать?
– Нет.
– Вот видишь, ты даже не пытался. А мы не будем обманывать и обворовывать людей. Мы будем честно трудиться! Ну что ты так на меня смотришь?
– Ничего
– Что ты за несносный мальчишка! Хватит мне настроение портить! Собирайся, пошли устраиваться на работу.
– Не, ты, если хочешь, иди на рынок, а я пойду на вокзал.
– Значит, так. Мы пойдём на рынок вместе! А если ты всё-таки пойдёшь опять воровать, то тогда я не буду с тобой репетировать. Будешь один по арене скакать! – пригрозила Рита.
На мальчишку эта угроза подействовала.
– Ладно, тогда так договоримся: мы сейчас пойдём вдвоём на рынок устраиваться на работу. Но если на рынке у нас ничего не получится, тогда мы вдвоём пойдём воровать на вокзал. Хорошо?
– Хорошо, – пришлось согласиться Рите.
– Честное коммунистическое, пойдёшь со мной воровать? – хитро прищурившись, допытывался Гаврилка.
– Честное коммунистическое, пойду с тобой воровать, – смеясь, поклялась Рита, – если не получится честно заработать деньги.
В выходной день на рынке было очень много народу. Женщины с сумками да авоськами сновали по рядам, прицениваясь и громко торгуясь с продавцами. Продавцы же отличались от покупателей более спокойным, степенным, граничащим с самодовольством видом. Некоторые, казалось, пришли сюда не для того, чтобы свой товар продать, а лишь чтобы народу показаться: дескать, поглядите, какова я: упитанная да румяная. Хорошо, значит, живу, сытно. А товар-то у меня какой! Да такого нигде не найдёте! Самой аж жалко такой товар в чужие руки отдавать. Сама бы всё съела! Ну вот только если вам и то, если очень попросите, отдам. Конечно, за соответствующее вознаграждение. Что, дорого?! Да вы что! Да такой товар на царский стол подать не стыдно. Да я ещё дёшево отдаю, исключительно потому, что вы мне приглянулись. Сразу видно, вы порядочная интеллигентная женщина. Я вам как интеллигентка интеллигентке даже на рублик уступлю. Что, не по карману? Чего-чего? В магазине дешевле? Ой, держите меня, люди добрые! Я сейчас падать буду. Со мной сейчас жуткий обморок с припадком будет! Она сказала, что в ихнем гастрономе такое же, но в два раза дешевле продают! Да у тебя, тётя, наверное, дальнозоркость слишком близорукая. Ты, наверное, слепая с детства. Убогонькая ты моя, да как же ты гнильё в своём сельмаге от качественного товара отличить не можешь? Да с моего товара сама Пикасса, если бы пришла сюда, натюрморт бы написала! Всё, тётя, иди отсюдова. Не порть мне настроению. Мне ещё с людями целый день культурно общаться. Чеши, чеши в свой сельмаг. И не лапай мой товар, я теперь тебе и по старой цене ни за что не продам… Что-что? Согласна взять на рубль дешевле? Ну что ж ты, красотуля, так долго мялась? Бери, бери, родная, не пожалеешь. Ещё и завтра за добавкой прибежишь…
Такие речи слышались сплошь и рядом.
Рита с Гаврилой ходили по рядам и голодными глазами смотрели на прилавки. Рите казалось, что если она сейчас хоть кусочек чего-нибудь не съест, то умрёт. Гаврила впереди неё шёл и нагло брал с прилавков «на пробу» мелкие фрукты. Продавцы, понимая, что этот оборванец ничего не купит, покрикивали на него. Но мальчишка не обращал на них внимания. Рита так не могла. Ей было стыдно. Она лишь спрашивала у продавцов, не нужны ли им помощники, и, услышав отрицательный
В овощных и молочных рядах работы им не нашлось. Они миновали мясные ряды, понимая, что тут им делать нечего, и подошли к рядам с соленьями. Что тут за запах! Пряный, с кислинкой. У Риты засосало в животе, неудержимо потекли слюни, она замучилась их сглатывать. Но и здесь их ждало разочарование. Когда они подошли к последней продавщице, у Риты на глазах засверкали слёзы.
Полная высокая женщина расфасовывала квашеную капусту из большого таза по пакетам. Даже не взглянув на Риту, она буркнула «нет» и продолжала докладывать капусту, следя за стрелкой весов. Рита завороженно смотрела на золотистые ломтики капусты вперемешку с оранжевой морковкой и рубиновыми бусинками клюквы. Она явно представила, как эта замечательная капустка хрустит у неё во рту.
– Ну, пожалуйста, возьмите меня в помощницы! – взмолилась Рита. – Вы будете дома в тепле сидеть, а я здесь за вас буду торговать. Мне много платить не надо, я на всё согласна.
Женщина посмотрела на Риту.
– Чего?! Тебе ещё и платить?! Ты на себя-то в зеркало смотрела? Да ты с таким фингалом всех покупателей распугаешь. И мне придётся ещё рядом с тобой стоять и следить, как бы ты всю мою капусту не сожрала. Иди лучше отсюда, не загораживай мой товар. Нет, вы слышали? – обратилась она к соседкам. – Эта нищенка хочет меня обворовывать, да чтобы я ей ещё за это и платила!
Женщины захохотали.
– Я не нищенка! И не воровка! – возмутилась Рита. – И не стану я есть вашу тухлую капусту. От неё за версту кислятиной воняет! Вы её, наверное, три года назад заквасили. Да она уже у вас плесенью покрылась! Ой, поглядите, люди, да в ней и таракан валяется! Вон, вон его голова из-под моркови торчит.
– Что?! – взревела женщина. – Где ты таракана увидела? Где? Это не таракан, а клюква. Ах ты бомжиха вонючая! Я тебе покажу сейчас, как мою капусту хаять! Я тебе сейчас второй фингал нарисую!
Продавщица уже хотела вылезти из-за прилавка, чтобы расправиться с Ритой, но тут Гаврила, до этого молча и с усмешкой следивший за неудачными попытками Риты честно заработать деньги, решил вмешаться. Он схватил горсть капусты из таза и запустил её женщине в лицо. А потом, прихватив четыре пакета с уже расфасованной капустой, пустился наутёк.
Женщина с капустой в волосах сначала заметалась, не зная, на кого ей раньше обрушить свою злость, но потом всё-таки помчалась за Гаврилой, на ходу трубя как паровоз: «Караул! Держите вора! Хватайте мальчишку!» Но куда ей, такой толстой и неповоротливой, угнаться за Гаврилкой! Пока она вылезла из-за прилавка, мальчишки уже и след простыл. Рита, пользуясь паникой, тоже схватила с прилавка один пакет и сначала медленно, как ни в чём не бывало пошла в другую сторону, а потом и побежала.
Встретились они в подвале. Когда Рита открыла дверь, взору её предстала такая картина: два их ложа были раздвинуты, а между ними на трубе сооружён из деревянного ящика столик, покрытый как скатертью белой с голубой каймой простынёй. На столе стояла большая кастрюля без одной ручки, доверху наполненная капустой, две миски, одна рюмка и довершала сервировку железная банка с тремя берёзовыми веточками. На своём ложе важно сидел по-турецки Гаврила, а Ритино ложе было застелено белым в синий цветочек пододеяльником. Увидав Риту, Гаврила вскочил.