И я там был..., Катамаран «Беглец»
Шрифт:
— Уж слишком мрачно! — улыбнулся Карин. — Деваются же куда-то звери Жэки. Необязательно им на атомы распадаться. Вот кот, к примеру. Исчезнет и снова вернется. И помнит, хитрец, кто рыбой его кормил. На имя отзывается — значит, тот самый!
— Кот настоящий, — проронил Жэки. — И пришел сюда сам, в отличие от тебя.
— Быть может, — вяло отмахнулся Вольф, — что Карин прав. Мне это как раз в голову не приходило. А вот безумная мысль, что весь наш прогресс отсюда и приходит, вот здесь-то и начинается, —
— И здесь, — перебила я, — какое-нибудь особое пространство, куда может проникнуть лишь одно сознание, один бестелесный дух. Что-то вроде потустороннего мира, только реально существующее: огромная голографическая иллюзия в ином измерении… — я посмотрела на осунувшееся лицо Карина. Может, он меня поймет?
И глаза его улыбнулись:
— Мне представляется некая матричная реальность, продуцирующая миры, как разум — мысли… Вселенные, вроде нашей. Энергетические миры. Реальности, существующие информационно, как отблески материальных вселенных. И все это сосуществует в одном времени… Быть может — сталкиваясь, соприкасаясь… То место, где находимся мы, может оказаться чем угодно. Одним из смежных материальных миров или реальностью, где все константы и, следовательно, все законы — другие. И космологические, и законы микромира. Допустим, элементарная частица обладает здесь только волновыми свойствами. Это будет «энергетический» мир. Для нас, так сказать, материальных, существующих на принципе «волны-частицы», получится нечто вроде кино, цветной голографической реальности, проходящей сквозь пальцы… Мир призраков.
— А мы теперь — вроде духов, да? То, что раньше называли привидениями? — воскликнул Жэки. — Сами себе кажемся реальными, такими, как прежде. А если домой вернемся? Подумать страшно… И все-таки, — добавил он, — вернуться бы не мешало…
— Зачем? Проверить теорию? — усмехнулась я.
— Нет, вернуться обязательно надо! — упрямо отозвался Вольф. — И вовсе не для проверки теорий. Для их воплощения! Если прогресс еще не просачивался отсюда, мы этому поможем. Должны. Ведь условия для изобретательства здесь — прекрасные! Голова работает лучше, раз в десять умнее стал, сам чувствую. А там… Кроме «шевроле» своего, никакой механики руками не трогал… Разве что с детства какую-то склонность к технике питал… Но это так, из области абстракций… — Вольф отвернулся к окну и тоскливо покачал головой. — Были, были здесь до нас… И — нету никого. А может, и правда, все они обратно возвращались? Уходили назад со своими изобретениями? Не узнаешь ведь! А то, что у нас есть — сейчас самое нужное для всех! Идеальный источник энергии!.. Мечта наяву!
— Нечего зря беспокоиться! — перебила я довольно резко. — Надо будет — сами придумают, не такое еще изобретут.
— Так ты считаешь, кризис еще не наступил? — угрюмо возразил Вольф. — Не дошло до той крайней точки, когда, хочешь не хочешь, необходимость зверски берет за горло? Но ведь берет же! И еще как!
— Брось, — отмахнулся Карин. — И насчет изменения твоих способностей — тоже не верю. Просто-напросто ситуация проявила твои задатки. Ты потенциально способен был все это придумать: и печку, и самособирающиеся растущие блоки. «Машина» лишь помогла воплотить идею. На Земле условий не было, а здесь…
— Откуда ты знаешь, что не было?! — оживился Вольф. — Может, и на Земле когда-то росли такие вот «дубки», а под их сенью цвели цивилизации. «Древы» жизни в конце концов позасыхали, ну, скажем, отходами отравились, или еще почему, — и цивилизациям
— Да уж, наизобретали такие, вроде тебя, всякой всячины, — хохотнул Жэки.
Карин, покачал головой, занятый своими мыслями:
— Похожие на Вольфа двигали земной прогресс веками. А здесь все получилось сразу. Мы шагнули через время проб, отработки промышленных технологий. «Машина» просто реализовала идею, в данном случае — идею Вольфа. Но ведь другой-то мог бы выдумать свое, принципиально не похожее. И получается, что по воле кого-то весь прогресс пошел бы в другом направлении. Не чересчур ли велика ответственность, а?
— Думаю, что нет, — возразил Вольф. — На пустом месте идея не рождается. И если кому-либо она пришла в голову, это значит, что на нее набредут и другие, ну, может быть, чуть позже. Известно: спрос рождает предложение. Так что мы скорей всего на правильном пути и можем повести прогресс черт знает как далеко. Особенно с такой «машиной»… Естественно, учитывая и необходимость…
— Ускоренная модель прогресса, — кивнул Карин. — Все созданное искусственно — а именно таков земной прогресс — это нарушение естественных вероятностных законов. До поры до времени — медленное нарушение, с малой скоростью. Ты же перешагнул через это время, потому что здесь «машина» меняет любые законы со скоростью невероятной. Нечто, нам покуда неведомое, изменяет реальность так, что и законы здесь в итоге не земные, не наши…
— Законы волшебства, — вставил Жэки. — Стопроцентной вероятности желаемого.
— Вовсе не стопроцентной, — покачал головой Карин. — Мои желания «машина» выполняет не полностью. Только Вольф у нас в фаворитах.
— Ну, конечно же! — догадалась я. — Пожелать-то можно все, что угодно! А придумай, например, печку, излучающую на жестких частотах… или гигантский взрыв — и конец… Вольф, может быть, как раз из тех людей, что не выдумывают плохого…
— Чепуха! — сухо отрезал Карин. — На то мы и смертники, чтобы изобретать хоть черта…
— Изыскание путей прогресса, — поддержал меня Вольф. — Опробирование на единицах и, если что, отсев негодных вариантов. Разумно!
— А вдруг… — тихо сказал Жэки, — если что-нинибудь такое выдумаешь… Особенное… И если выдержишь срок и не погибнешь от собственных изобретений, и «машина» оценит это, то тогда вот, может, и вернешься обратно… Ну, вдруг?!
— Не исключено, — усмехнулся Карин. — Тебе этого хочется, Жэки? Я думаю, можно вернуться, если сам поверишь и если есть тут какой-нибудь психологический переход. Именно психологический. Не думаю, что над нами слепая сила. Скорей всего здесь — своеобразный искусственный мир, созданный, может быть, миллионы лет назад опередившей нас высшей цивилизацией для контактов с разумными существами. Похоже, он давно уж заброшен, но действует автоматически, как хорошо отлаженная машина, принимая тех, кто, выходя из игры в своем мире, еще годится здесь для эксперимента.
— Красиво выглядит, — сказала я, — и главное, безопасно. Лучше некуда — пробовать любое открытие вдалеке от человечества! В таком уединенном мирке, где сразу выявляются все негативные черты. Придумал адскую машину, подорвался на ней — и канул в Лету! Выдумал с пользой, живехонек, контрольный срок, вроде карантина, выдержал — молодчина, возвращайся к себе с открытием в голове! Прекрасно! Только, честно говоря, — добавила я, подчеркивая каждое слово, — не верю я, что можно отсюда выбраться! Если бы те, бывшие тут до нас, уходили, в истории бы что-нибудь обязательно сохранилось. В сказках, в летописях. Какая-нибудь легенда…