И заблестит в грязи алмаз

Иващенко Илья

– А я вам между тем напоминаю, что Кирк Хэмметт написал в составе «Металлики» ноль песен. Ровно но-о-оль, дырка от бублика! – эмоционально вскликнул Федор и показал сомкнутыми большим и указательным пальцами жест, которым обычно изображают «ОК».

– А как же рифф «Enter Sandman» как раз? Это же он его придумал, – опротестовал спорное утверждение отчаянный храбрец, еще, по всей видимости, не до конца уяснивший всю безнадежность и рискованность затеи попрепираться с сэнсэем гитарного искусства.

– Группе «Эксель» это скажите, юноша. Он его не придумал. Он его внаглую украл.

–

Не «Эксель», а «Эксэл», – еще раз отыгрался Сапог на поправившем его Шилове.

Сменив гнев на милость, Федя выдохнул и решил потолерантничать с халтурщиком:

– Так, ладно. Так уж и быть, дам вам второй шанс. Соло из «Enter Sandman» знаете?

– Ну да, знаю, играл много раз. Правда, на «акустике».

– Может, с соло у вас получше будет, – оказал милосердие Его Снисходительство.

Поникнув от осознания своей гитарной неполноценности, Сапог удрученно перешел к исполнению гитарного соло из все той же композиции. Так как он играл на электрогитаре второй раз в жизни, он безбожно лажал. На сей раз Шилова хватило всего секунд на десять.

– Господи, молодой человек, ну что за козлиное вибрато? Почему бенды звучат так, будто бегемоту в бочину прописали? Какие-то агонии раненого опоссума, ну честное слово! – дал неудовлетворительную оценку услышанному музыкальный самодур, скороговоркой протараторив целый ряд колоритных звукоподражательных сравнений с животным миром.

Бродившие в нескольких шагах свидетели шумного диалога тихонько захихикали.

– Слушайте, а вам, собственно, не плевать, как я играю? – задал вполне резонный вопрос разозлившийся Маркович, который в очередной раз принужден был прервать свое треньканье на завалинке. – В моем понимании, ваша задача – это втюхать и продать как можно больше инструментов всем подряд, независимо от уровня их мастерства, разве нет?

– Моя задача – это, в первую очередь, вот такое ваше безбашенное месиво сраное и лезущую изо всех щелей срачельню на Руси искоренять, – огрызнулся Федор, искренне считавший себя в такие моменты кем-то наподобие электрогитарного мессии, призванного избавить погрязший в хлебной каше славянский мир струнных щипковых от всех колосков ржи, пшеницы и иных зерновых культур, «вломив гвоздя» в крышку гроба тех, кому он, по обыкновению, с клинической точностью ставил страшный диагноз «новичок без задатков».

Сапог рассудительно оставил без комментариев озвученное Федей жизненное кредо.

– Значит так. «Ямаха» мне понравилась, но я бы вас еще все-таки хотел попросить дать на прослушку вон тот «Ибанез» черный. На всякий случай, вдруг больше приглянется, – Энвидий отставил «Пасифику» в сторону и ступил к отобранной им ранее альтернативе.

– А чем это вас «Ямаха» не устроила-то? – жестким тоном поинтересовался в край обнаглевший менеджер, которому лень было идти снимать и настраивать еще одну гитару.

Сапожников лишь чудом умудрился заглушить немедленно нахлынувший на него приступ неконтролируемой агрессии. Мысленно сосчитав до пяти, он невнятно проурчал:

– Продавцом.

Шилов вынужден был скрепя сердце подчиниться желанию клиента, которое, как принято утверждать, всегда имеет силу закона. Сняв затребованный Ibanez

и настроив его, он подключил инструмент к все той же цепи из гитарных примочек и «ламповой головы», после чего брезгливо протянул плод сумрачного японского гитаростройного гения Сапогу.

Получив в пользование предусмотрительно отобранный запасной вариант, Энвидий присел на свой уже ставший позорным стул и настроил верхнюю струну на ноту ре, то есть изменил стандартный гитарный строй на строй Drop D. Федор испуганно насторожился. Взяв в дрожавшую руку медиатор, смущенный прикованными к нему взглядами (и посему пребывавший под сильным влиянием психологического эффекта демонстрации) Эн занялся корявым музицированием, нелепо пытаясь выдать заглавный рифф из «Killing in the Name» группы Rage Against the Machine. Масштабы «срачельни» на этот раз были таковы, что без труда могли слышать ее даже шатавшиеся по соседним отделам посетители. Излишне будет пояснять, что в этот момент творилось в душе болезненно чувствительного к таким вещам стража гитарной техники с обостренным чувством музыкальной справедливости, который также знал и сотни раз собственными руками играл на гитаре в том числе и эту рок-песню.

– У-у-у, брат, нет. Так дело не пойдет у нас с тобой, – на полуноте оборвал неумеху защитник угнетенных «хлебом», выдавший самому себе разрешение перейти с покупателем на «ты». – Тебе, похоже, гитару в поносе коровьем изваляли и медиатор инфицировали.

– Не брат вы мне, – сдерзил Сапожников и про себя смело добавил: «Гнида лысая».

– Все сыпется, как хренов карточный домик, – проигнорировал замечание чуткий рецензент. – Вместо рубки правой кистью покос урожая идет. В левой руке вместо четких движений пальцами одинокий маховик говна раскручивается. Пятьдесят оттенков хлеба, – в темпе фаст-флоу рэп-читки огласил свое обвинительное заключение гитарный прокурор.

– Зато я хороший парень, у меня красивая гитара и штаны необычные! – заявил об алиби обвиняемый, уже в открытую подначивая деспотичного хозяина «РандомМузТорга», а затем, дабы еще больше его раззадорить, вновь завел свою мимонотную гитарную элегию.

– Если бы ты был гитаристом в группе «Колизей», тебе уже давным-давно бы леща отвесили! – перекрикивая динамики гитарного усилка, сострил музыкальный обвинитель.

– Ну, по крайней мере, я с душой играю!

– Ты рыжий! У рыжих нет души!

– Bangin' on my bongo, all that swing belongs to me! [7] – закончил прения сторон Эн.

Присяжные заседатели «РандомМузТорга» в лице собравшейся на сапожниковские антимузыкальные потуги публики замерли в ожидании скорой неминуемой развязки дела. Прилюдно униженный «хлебопашец» в последний раз доиграл рифф, встал со стула, вручил неподражаемому электрогитарному маэстро черный Ibanez и во всеуслышание объявил:

– Нет, все же беру «Ямаху». И чехол, пожалуйста, подберите мне какой-нибудь.

7

Стучу в свой бонго, весь этот свинг – мой!