И замок в придачу... Попасть и не пропасть
Шрифт:
— Но этот замок наш.
— Нет, малыш, я не знаю, какой замок ваш, но тот, который в Искорше, принадлежит мне целиком и полностью, со всеми прилегающими к нему землями. Подарок супруга. Дарственная имеется, — на всякий случай уточнила и, наконец, запрыгнула в карету. Мне было о чем подумать.
Мы объехали оставшихся. Я успела увидеть, какими бурными рыданиями разразилась рамэна, сетуя на Гамаэля. То и дело слышались восклицания:
—
Дальше я не слышала, мы покинули место нападения и отправились дальше. На душе было гадко. Ванка сидела молча, только смотрела на меня с восторгом. А я даже книгу не стала открывать, потому что буквы расплывались перед глазами. Стало тошно. Неужели тут все аристократы такие? Тогда в моем случае лучше держаться от них подальше. Я не желаю выслушивать оскорбления и так неприятно иметь такую внешность, а когда тебе о ней еще и напоминают…
— Вашество, останавливаемся, солнце клонится к закату, енто буде последний привал, потом тольки терпеть. К утру будем на месте. А там ужо можно и облегчиться, и перекусить.
— Вы планируете всю ночь ехать? А как же отдых? — ужаснулась, на что получила хитрую усмешку.
— Не баись, вашество, ничегось со мной не случится. Я привычный.
И так он это уверенно сказал, что я сразу поверила. Кивнула. И дождалась остановки. Красивая поляна с двумя беседками. Явно место привала уставших путников. Вон, и кострище имеется. И сквозь деревья река просвечивает. К ней я и направилась. Очень хотелось ополоснуться после дня пути. Мальчишка и пес увязались за мной. Сперва думала малец испугается, но на его лицо столько радости появилось, а как он тискал животное, словно отыскал лучшего друга. Я и сама, глядя на них, улыбалась. А еще смогла, наконец, рассмотреть спасенного. Волосы короткие неопределенного цвета, глаза синие, яркие, нос прямой. Он больше походил на аристократа, чем на простолюдина. Но говорить об этом я не стала, сперва необходимо услышать его историю.
— Тебя как звать-то? А то я до сих пор не удосужилась узнать, — спросила, подходя к кромке чистой воды. Присела и тут же набрала в ладони и плеснула себе на лицо, шею, нисколько не заботясь о том, что намокнет платье. С каким бы удовольствием я сейчас совсем разделась и поныряла, но стоит соблюдать приличия, да и пугать своими телесами ребенка совершенно не хотелось, пришлось изворачиваться, чтобы смыть с себя пыль, пот и грязь.
— Живчик, — выдало это чудо, заставив меня пристально на него глянуть. Покачала головой.
— Это прозвище, а я про имя спрашиваю. Оно же у тебя есть?
— Мож и было, но я его не помню, — дернул плечом малец. — А на постоялом дворе меня нарекли Живчиком за мою шустрость. Я усе делал быстро, хозяину нравилося, пока не явился егоный брательник. Вот тому усе не так и не ентак, он находил любой предлог, шоб меня высечь. Кажись, он от ентого
Я посочувствовала пареньку, покачала головой и тут же поведала:
— Не дело это, без имени. Будешь Данькой? — это имя мне всегда нравилось.
— Мудреное какое имечко, но мне нравится, — довольно закивал мальчишка. — А песика как зовут?
Я зависла, только сейчас сообразив, что не мешало бы нашему новому спутнику тоже дать имя. И пока я размышляла, оно появилось в голове само собой:
— Санар.
— Красивое какое имя, — восхитился малыш и вдруг воскликнул: — Ой, тетенька, смотри, ему нравится.
И действительно. По шерсти пса побежали голубые искорки, впитываясь в тело зверя. Сам он оскалился, будто улыбался. Встрепенулся. А в следующее мгновение бросился к воде. И тут же следом за ним прямо в одежде мальчишка тоже кинулся в речку. Будь моя воля, я поступила бы так же.
Но пришлось только плескать в себя прохладной водичкой и получать удовольствие. Когда Данька и пес накупались, мы вернулись на стоянку, где тот сходу поведал, что ему дали новое имя. Кучер широко улыбнулся. А до меня дошло. Подойдя ближе, спросила:
— А вас как звать-величать? А то ведь до сих пор я не знаю, как к вам обращаться.
— Ты, хозяюшка, не мудрствуй лукаво, негоже мне выкать. А имя тож можешь выбрать сама. Теперича я твой слуга, значицца и имя должна придумать такойное, шоб тебе самой нравилося.
Я смотрела на него, а на ум шло только одно имя, другие на его образ даже не ложились. Ну что ж, раз так, то быть ему…
— Дядька Кузьма.
Тот аж крякнул да довольно так. Улыбка во все зубы, глаза сияют, сам аж подобрался весь. Удивило другое. Его охватило сияние, на миг скрыв от наших глаз. А стоило свету опасть, как я невольно выдохнула. От неказистого мужичка ни следа не осталось. Одежда приличная, добротная, сам ухоженный, помолодевший лет на тридцать. Сейчас передо мной предстал мужчина в самом расцвете сил лет сорока. И внешне привлекательный, и в глазах хитринка. У меня непроизвольно вырвалось:
— Вы хомовух? — сперва спросила, потом до меня дошло: я действовала на уровне интуиции. Именно она подсказала, кто передо мной.
— Догадалась, девочка, я ведь сразу понял, шо шибко вумненькая ты.
Вопросы так и рвались у меня с языка, но я приберегла их до того момента, когда их станет уместно задавать. И такой момент настал во время ужина. Мы расположились в беседке, разложив на столе снедь. Пришлось открыть вторую корзинку. Еда все еще была теплой. Вот тут-то Кузьма и дал отмашку: